Форум » Game arhive » Did you miss me? (апрель 2014) » Ответить
Did you miss me? (апрель 2014)
Victor Jameson: Название: Did you miss me? Дата, место: апрель 2014, Принстон, США Участники: Элиан Дюваль, Ра Описание: Мы отвечаем за свои поступки, прошлого не вычеркнешь. Оно не исчезло оттого, что вы поселились в вымышленном мире и делаете вид, будто вчера родились. ©
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Eliane Duvall: Внешний вид Чем больше лет я жила, тем моложе становилась. И пусть это звучит абсурдно, но, по сути, так это и было. Если еще сто лет назад я с моим двадцатью одним годом в id-карте и еще меньшим возрастом на внешний вид могла смело быть матерью семейства, то сегодня никто не воспринимал меня всерьез, называя не иначе как «девочкой». Не то, чтобы это доставляло мне проблемы... хотя да, доставляло. Я привыкла жить за счет своих мужей, а теперь таких как я обзывали содержанками. Раньше это было нормально. Сегодня по-своему даже стыдно. Да и мужчины нынче не стремились жениться, так что мне приходилось довольствоваться шатким положением любовницы. А когда какая-то женщина назвала меня малолетней профурсеткой, я поняла, что пора в своей жизни что-то менять. Но при желании добиться чего-то самостоятельно я сталкивалась вновь с первой проблемой — возраст. Я была слишком молода. Проклятие... Как-то больше от безысходности я решила попробовать себя в шкуре студентки. Бывало, что я училась и раньше. Но в свое время женщин в принципе до образования никто не допускал, так что я как-то привыкла обходиться самостоятельными усилиями. Но потоковое образование было для меня по-своему любопытно. И потом, я все равно уехала из Европы. А раз уж менять жизнь, то кардинально. Пусть мне и скоро четыре сотни лет стукнет. Подумаешь... Недолго думая, я поступила на психологический факультет. Ну, блестящим манипулятором людских душ я себя считала всегда. Так что грех было не пойти именно на эту дорожку. Конечно, студенческая жизнь была далека от привычной мне роскоши. Но для разнообразия вполне подходила. Было какое-то... очарование в этом, что ли? В порыве этой новизны я даже жила в студенческом городке, правда, не в общежитии, а в квартире, снимая ее вместе с еще одной студенткой, что вообще не было на меня похоже. В последнем, кстати, я уже успела раз сто раскаяться. Слишком много дискомфорта от этого было, да и моей соседки, поставившей себе цель стать моей лучшей подругой, было чересчур много в моей жизни. Хорошо хоть она училась на другом факультете, так что вне нашей квартиры я пересекалась с ней редко. Но только не сегодня. - Элиан, ты должна его увидеть! - молитвенно произнесла Стейси. - Он просто чума, я тебе отвечаю. Мне немного претил этот молодежный сленг, но со Стейси я жила уже не первый год. А человек ко всему привыкает. К моему сожалению. Причиной возбуждения соседки был новый профессор по истории, преподававший на их факультете. Ну как новый, вел он с начала семестра, просто до сей поры мне удавалось отбиваться. - Я посмотрела твое расписание. У тебя завтра как раз «окно». Заскочи на лекцию, умоляю! - Стейси сложила руки так, будто я была икона Девы Марии, вызвав у меня глубокий вздох. - И ты клянешься, что после этого ты навсегда от меня отстанешь? - без особой веры в собственные слова произнесла я. С этим человеком действительно проще согласиться, чем объяснить, почему ты не верблюд. Ужасное упорство. - Да чтоб я сдохла! - на языке Стейси это означает крайне важное обещание. Поправка: вовсе не обязательно, что оно таки будет исполнено, но в данную конкретную минуту она сама в этом уверена железобетонно. Я же, в отличие от девушки, свои обещания склонна выполнять, поэтому на следующий день между парами клинической психологии и физиологии высшей нервной деятельности я спешила на лекцию вместе с остальными историками. Мы пришли сильно заранее, но я провела мысленный аутотренинг, а потому ко всему здесь относилась стоически. Исторический факультет почти сплошь состоял из весьма интровертных личностей, для которых чересчур активная Стейси (и каким ее ветром только занесло на исторический факультет?) была настоящим испытанием. На меня же смотрели с вялым интересом, я отвечала им еще меньшим вниманием, так что все были довольны. Правда, меня здорово заинтересовал тот факт, что новый преподаватель покорил сердце не только моей чересчур влюбчивой соседки, но и местных чудил. То тут, то там я замечала, как девицы тихонько достают зеркальца и внимательно в них смотрятся, будто от одного этого действа сразу станут краше. Было забавно, но, признаться, во мне даже проснулось любопытство. Хмыкнув, я подалась чуть вперед и выпрямила спину, задумчиво глядя на пустую пока кафедру. Будто бы не реагируя на всеобщее возбуждение женской части аудитории, я, тем не менее, нетерпеливо играла ручкой. Преподаватель оказался весьма пунктуален. Сузив глаза, я пронаблюдала за его недлинным путем от дверей к столу. Глядя на него, я никак не могла вспомнить, откуда я его знаю. Что-то в его походке, его бодром приветствии, во всем его облики было смутно знакомо мне. Чертыхнувшись мысленно, что уговорила Стейси сесть сзади, я сузила глаза, не сводя уже более с мужчины взгляда. У меня была отличная память на лица. Я должна была его вспомнить…
Victor Jameson: Внешний вид Интересно, останусь ли я здесь на второй год? Пока все достаточно ново и интересно, а что если мне придется рассказывать все это заново? Кажется, я всегда найду способ разнообразить эти лекции хотя бы для себя. Я помню много чего занятного, студентам остается только уши развесить, если конечно они не трещат о сегодняшней вечеринке, думая, что я не расслышу их шепот с задних рядов. И я, как примерный смертный, делаю вид, что не слышу. Это был вроде бы обычный день. Франция XVII века, ничего удивительного, что я увлекся рассказами о Людовике XIV. И вовсе не потому, что его прозвали Королем Солнце, скорее потому, что я знал его лично. Мне довелось прожить во Франции тогда больше десяти лет, все потому, что угораздило жениться. Впрочем, разве я жалею? Да, о чем-то определенно жалею, но моя жизнь была тогда прекрасна. Всеми силами стараясь не удариться в совсем уж стариковские воспоминания о роскошных балах, блистательных придворных и красоте Версаля тех лет, я, тем не менее, то и дело срывался на Людовика, которого знал еще совсем юным. - А знаете ли вы, что Людовик был крайне чувствительным человеком? – я поднял брови, обводя аудиторию вопросительным взглядом. Многие, кажется, были вполне заинтригованы, и, оставшись довольным собой, я продолжил. - Он очень любил природу, в Версале у него даже был свой огород, в котором он мог подолгу копаться. Я отлично помню этот огород. Людовик проявил интерес к садоводству в весьма раннем возрасте, и я как сейчас помнил это – мы с Бланш в компании еще нескольких разодетых, брезгливо переступающих по грядкам придворных, следуем за юным королем, с видом завоевателя, гордо задрав нос вещающим о том, где он посадит розы, где лилии, а где уже взошла и заколосилась морковь. Никому не было понятно это увлечение, но, как и все, что делал король, оно очень быстро вошло в моду, и каждый уважающий себя дворянин завел у себя небольшую грядку, которую он якобы сам возделывал. Это воспоминание, впрочем, вызвало во мне грусть. Бланш была тогда рядом. Моя вечно юная, безнадежно влюбленная Бланш. Чертовски обидно, но я все больше забываю твое лицо. - Однако при этом король совершенно не выносил вида увядающих цветов. Чтобы его величество не расстраивался, садовники в Версале вынуждены были работать по ночам – каждую ночь они пересаживали цветы в огромном версальском парке общей площадью 1738 гектаров, чтобы утром Людовик ни в коем случае не мог натолкнуться на увядший цветок.
Eliane Duvall: Мне не понадобилось много времени на воспоминания. Лишь только прозвучала тема сегодняшней лекции, как меня осенило. Конечно. Мой дорогой и нежно любимый супруг Виктор де Клермон, от любви к которому я просто сходила с ума и в итоге прыгнула с утеса не в силах смириться с его смертью. Этот преподаватель был настолько похож на него, что мне на миг показалось, будто я снова оказалась во Франции семнадцатого века. Лекция была посвящена политики Короля Солнце. В основном скучная информация из учебников, но профессор Джемисон умудрялся разбавить ее интересными фактами. И все бы ничего, если бы не его рассказ про огород Людовика. Я удивленно вскинула бровь. Вся его речь звучала так, словно бы он был там. Но могло ли такое быть? Всю его лекцию я наблюдала за ним, не сводя взгляда ни на одно мгновение. Подавшись вперед, я обеими локтями оперлась о парту. Мое зрение было превосходным, так что я прекрасно видела все жесты. Жаль, что было далековато для того, чтобы разглядеть всю палитру эмоций, но то, что я видела, заставляло меня замирать от удивления. Может ли в мире появиться два настолько похожих друг на друга человека? И может ли мой муж быть живым до сих пор?.. - Стейси, - позвала я шепотом. Соседка повернула ко мне свои горящие глаза. Вот уж кто явно перевозбудился от преподавателя. Зато я могла быть уверена в том, что получу ответ на интересующий меня вопрос. - Как его зовут? - Виктор, - девушка протянула это мечтательно. И даже вздохнула. А я лишь резко повернулась в сторону кафедры. Те же движения, тот же голос, та же внешность и даже то же самое имя. Это невозможно. Или возможно? Ведь я жива до сих пор. Какова вероятность, что и он тоже? И насколько это вероятность выше или ниже простого совпадения? Услышав историю про ночную замену цветов, я вздрогнула, роняя книгу сидевшей рядом Стейси. Так уж совпало, что как раз в этот момент профессор замолчал, погрузившись в свои мысли, так что книга хлопнула на пол с громким звуком. Несколько голов повернулось в мою сторону, но я продолжала сидеть равнодушно, несмотря на возмущенное шипение моей соседки по квартире. Куда больше меня интересовал Виктор, с которым я сейчас встретилась взглядом. Действуя скорее импульсивно, я подняла руку. - Прошу прощения, сэр, могу ли я задать вопрос? - сам вопрос я не придумала, так что импровизировала на ходу. Мне хотелось услышать то, как он будет обращаться ко мне. Сомнений почти не оставалось, но в голове просто не укладывалось, как такое может быть. А потому я хотела найти еще подтверждение. Хоть и дурацкое. Мой муж, к примеру, когда я его о чем-то спрашивала, ходил из стороны в сторону, рассуждая и рассматривая потолок. Частенько он сцеплял руки за спиной, а потом присаживался на подлокотник моего кресла и покровительственно целовал меня в лоб. - Правда ли то, что в момент взросления будущего короля его никто не воспринимал всерьез? Мол он не подавал больших надежд и все такое? - вопрос был дурацким, но это было первое, что пришло мне в голову. Остальные студенты-историки презрительно поджали губы, отворачиваясь от меня. Мол какое это имеет значение. Но я лишь смотрела на Виктора. Современная одежда ему шла. Даже больше, чем одежда семнадцатого века...
Victor Jameson: Иногда я искренне старался не отходить от программы и официального курса лекций, но поскольку я сам считал все это скучным, а порой даже не совсем верным, удавалось мне это из рук вон плохо. Впрочем, о Людовике известно довольно многое, так что едва ли мои отступления покажутся странными. Главное, окончательно не уйти в дебри и хоть в двух словах упомянуть политику, налоги и прочую скуку, хотя бы Фронду, как раз после окончания которой мы с Бланш и поженились. Но до Фронды дело так и не дошло. Упавшая где-то в задних рядах книга в тишине зала обратила на себя внимание всех, мой же тонкий слух вынудил меня и вовсе потерять нить рассуждений и уставиться на виновницу происшествия. Она сидела в самом последнем ряду, но отсюда я видел ее лицо в деталях. Кажется, на моих лекциях она была впервые, и в то же время явно немного взволнованная девушка показалась мне знакомой. Но я не стал заострять на этом внимание – если она учится на другом факультете, я мог видеть ее где угодно, хоть в коридоре. Ее волнение я также легко списал на упавшую книгу и обращенное к ней всеобщее внимание незнакомой аудитории. Словом, уделив разглядыванию нового лица среди моих студентов лишь минуту, я получил вопрос и решил замять этот момент, снова отвлекая внимание на себя. - До рождения Людовика Четырнадцатого брак его родителей двадцать два года был бесплодным, так что его рождение было долгожданным. Простой народ видел в его рождении знак божьей милости к Франции, и изначально на дофина возлагались большие надежды. Убедившись, что меня слушают, я сложил руки за спиной и прошел к окну. Помнится, наш брак тоже был бесплодным, правда, до двадцатидвухлетней выдержки ему было далеко, да и меня это нисколько не смущало. - Людовик унаследовал престол очень рано, в возрасте пяти лет. Его мать, королева-регентша Анна Австрийская оставила Лувр и переселилась в Пале Рояль. Там Людовик рос в весьма убогой обстановке. Ему выделялось всего два платья в год, образованием короля тоже никто не занимался – он едва научился читать и писать. До двадцати двух лет Людовик действительно не подавал больших надежд, он проявил себя безучастным к королевским делам кутилой и дамским угодником, казалось, только к этому он и был склонен. Вдохновенно вещая, я успел вернуться от окна к кафедре, и, договорив, расцепил руки и нашел взглядом задавшую вопрос девушку, после чего едва заметно улыбнулся ей. Похоже, она пришла со Стейси, настоящей звездой своей группы, той самой, что сверху «i» в своей фамилии вместо точки рисует сердечко. Не удивлюсь, если вовсе не интерес к истории привел ее сюда, а неугомонная подруга.
Eliane Duvall: Это был он, теперь уж сомнений не оставалось. Едва ли подтверждением послужила дурацкая манера отвечать, расхаживая по аудитории и сцепив руки за спиной, но лишь увидев картинку, которую я за несколько секунд до этого нарисовала в голове, я убедилась окончательно. Это Виктор. Совпадение на грани фантастики, но так оно и было. Не бывает настолько похожих друг на друга людей, уж я-то в этом кое-что понимаю. Я прожила достаточно, встречая иногда определенные сходства. Иногда потомки одних людей выглядели как точные их копии – но никогда настолько сильно. Для себя я решила, что нужно пообщаться с мужчиной лично, чтобы окончательно увериться в своей версии. Для себя я уже все решила, но гнетущее чувство «а вдруг нет» продолжало съедать изнутри. И виной во многом был тот факт, что Виктор меня не узнал. Не знаю, чего я ждала, но ни малейшей тени узнавания не проскользнуло на его лице. А я его помнила… Разочарование кольнуло острой иглой, и вместо какой-то светлой ностальгии и давней влюбленности пришла злость. Меня сейчас даже не волновало, почему он до сих пор жив. Получается, раз он не умер в свое время, то просто бросил? Я помрачнела, глядя на Виктора уже совсем другими глазами. Так значит, да? Поскольку я была не в силах находиться больше на этой лекции, я просто подхватила свою сумку и вылетела из аудитории, игнорируя ошарашенные взгляды. Успела ляпнуть что-то вроде «Извините» лишь. Но воспоминания накатили на меня такой волной, что явно требовалось проветриться. Вот я и бродила по коридорам университета, пользуясь своим законным «окном». И вспоминала. Сейчас, спустя века, события тех лет уже не казались чем-то ужасным, воспринимаясь лишь как случайный факт моей жизни. Любила, вышла замуж, потеряла мужа, забеременела, родила, потеряла еще и ребенка, пыталась покончить с собой. Сейчас я даже вспоминала те события спокойно. Подумаешь… Но Виктор был единственным человеком, кто на протяжении моей долгой жизни в почти четыре века вызывал во мне столь сильные эмоции. Стоит ли удивляться тому, что я мгновенно вспомнила его? Всего лишь тема лекции, которая пробудила воспоминания – и теперь я абсолютно уверена в своих подозрениях. Но я не хотела оставлять это просто так. Сомнения все еще иногда пробирались в мое сознание, и я знала, что необходимо. Короткий разговор с глазу на глаз – посмотрим, как он сейчас попробует меня не узнать. Приняв такое решение, я едва досидела до конца своих занятий. Предварительно я уже справилась о расписании профессора Джемисона и знала, что он сегодня освобождается на одну пару позже, чем я. Сначала я хотела подойти в перерыве, но затем разумно приняла решение подождать. Потому всю его лекцию я крутилась неподалеку, еле избавившись от Стейси – ей вовсе необязательно было знать, куда я направляюсь. Зато я даже придумала благовидный предлог для разговора, если вдруг окажется, что я ошибаюсь. …или если он меня не узнает… После лекции мне пришлось еще подождать, когда все страждущие зададут преподавателю свои вопросы. И лишь когда я поняла, что почти все покинули аудиторию, оставив его собирать свои записи, я проскользнула внутрь. - Профессор Джемисон, - позвала я, подходя ближе. – Элиан Дюваль, - встретив взгляд его карих глаз, я с трудом удержалась от обуревавших меня эмоций. Как я могла хоть секунду сомневаться? Это же точно он. Я помнила каждую морщинку на его лице, каждое проявление эмоций. Что поделать, я была слишком молодой и слишком влюбленной. С трудом оторвавшись от своих размышлений, я продолжила: - Я учусь на факультете психологии. Как вы наверное знаете, с нас требуют, чтобы мы прошли определенное количество факультативов, - я сморщила носик, таким образом высказывая свое отношение к этому глупому правилу. В разговоре я старалась смотреть куда-то в лоб Виктору, чтобы не встречаться с ним глазами. – И я хотела бы посещать ваши факультативы, если вы не против, - все преподаватели вели факультативные занятия, просто в большинстве своем никто на них не ходил, а о необходимом количестве посещения таких занятий студенты вспоминали лишь на последнем курсе, когда ходить было уже поздно. Но факультативы Виктора, насколько я знала из слов Стейси, всегда были полны народа.
Victor Jameson: Ответив на вопрос той девушки, я вполне спокойно закончил лекцию и до конца дня и думать о ней забыл. Признаться, она меня заинтриговала поначалу, но не настолько, чтобы думать о ней весь день. Я прожил непомерно долгую жизнь, и в принципе довольно часто встречаю смутно знакомых людей или и вовсе испытываю чувство «дежа вю». Так что моментально пришедшая на ум мысль, что я ее видел в университете, возможно в компании той же Стейси, меня вполне удовлетворила. Но не могу сказать, что был удивлен, увидев ее снова после окончания своего последнего на сегодня занятия. Я как раз собирал записи со стола, когда она тихонько скрипнула дверью. Теперь, когда она подошла ближе, чувство смутного узнавания усилилось, будто на каком-то более тонком, чем простое зрение уровне, на уровне запахов и ощущений. Я смерил ее внимательным взглядом и вежливо улыбнулся. - Конечно, мисс Дюваль, буду рад видеть вас на факультативных занятиях. Полагаю, знание истории в психологии не будет лишним. Можете записаться на них в учебной части. Ее имя было мне совершенно не знакомо, так что я снова расслабился, предпочитая не цепляться за дурацкие, усложняющие жизнь, а главное бесплодные предчувствия. Опустив стопку сданных мне тестов в кожаный чемодан, я щелкнул застежкой и снова взглянул на Элиан. Она была красивой. Что-то выделяло ее на фоне хихикающих студенток, в ее манере держаться чувствовалась грация, которую сейчас крайне сложно найти и в куда более зрелых женщинах. Будто она была морально старше, мудрее. Не говоря уж о том, что пристальный взгляд карих глаз будто пытался заглянуть в душу, будто она чего-то ждала от меня. Чего – я понятия не имел. Сначала, еще на лекции, я решил, что ее волнение связано с влюбленностью, и это было весьма мило. Теперь я не знал что думать. Если это и была влюбленность, вела себя Элиан не так, как ее сверстницы. Она будто знала все заранее и ждала от меня каких-то действий или слов. А я еще не понял хочу ли угадать каких именно. Потому, после короткой и слегка неловкой паузы, задал вполне светский, но, быть может, не совсем уместный вопрос: - У вас французское имя, вы родом из Франции? Не знаю зачем спросил. Ее легкий акцент и так заставлял предположить, что по крайней мере часть детства Элиан провела во Франции. Должно быть, я был обескуражен тем, что получив удовлетворительный ответ, она не поспешила радостно унестись по своим делам, подобно остальным студенткам.
Eliane Duvall: По идее, получив удовлетворявший меня вопрос, мне бы поблагодарить профессора и выйти, но я настолько была ошарашена тем фактом, что он абсолютно точно не узнал меня, что никак не могла прийти в себя. Все стояла и смотрела на него в ожидании… чего? Того, что вдруг на его лице промелькнет тень узнавания? Или чего? Ситуация казалась мне бредовой уже тем, что я как-то слишком легко смирилась с тем, что по одной планете со мной все еще ходит человек, за которым я была замужем больше трех веков назад. Конечно, мне здорово упрощало жизнь то, что я и сама такая… долгоиграющая. Но, признаться откровенно, это было странно. - Благодарю вас, сэр, - улыбнулась я, наблюдая за тем, как он убирает тесты. Для того, чтобы мне самой было проще, мысленно я окончательно уверилась в том, что Виктор де Клермон и Виктор Джемисон – это одно и то же лицо, точно так же, как Бланш Реньо де Сен-Жан д’Анжели и Элиан Дюваль. Вот только я, в отличие от моего бывшего мужа, изменилась куда сильнее. Изменения же в нем были почти неуловимы, так что немудрено, что я так быстро его узнала. Конечно, что-то было другим. Но это «что-то» легко объяснялось другой эпохой. Он вдруг задал вроде как светский, но, вместе с тем, до странного неуместный вопрос, но мне удалось удержать свои эмоции в узде. Я вздернула одну бровь, выдавая свою озадаченность вопросом, затем вежливо улыбнулась: - Родом из Франции, верно. Приехала в США ради учебы в Принстоне, - и да, я даже не соврала. Стала бы я жить в Новом Свете просто так. Но отчаянные времена требовали отчаянных мер. И раз уж я решила поступать в университет, то почему бы и не в новой для себя стране. Нет, в Америке я, ясное дело, бывала. Но никогда там не жила дольше пары месяцев. Теперь же все превращалось в несколько лет. Но чем больше я здесь находилась, тем больше убеждалась в том, что нормальным людям здесь жизни нет. - А вы откуда родом, сэр? – вопрос прозвучал банальной ответной вежливостью. Но у него был тайный умысел. Сейчас я уже не помнила всех деталей нашего счастливого, но недолгого брака. Но, кажется, Виктор рассказывал мне, что родом он из Египта, так как его отец там работал послом. Интересно, а какая легенда ляжет в основу биографии мистера Джемисона? Я находилась в его компании итак слишком долго, но просто так уйти я не могла. Конечно, уже через пару дней я смогу явиться на факультатив – еще до похода сюда я сверилась с расписанием. Но это будет совсем не то. Группа студентов не создают атмосферы наедине, а мне хотелось побыть с мужчиной наедине. Хотелось, чтобы он вспомнил меня. Но чем больше он находился в неведении, тем сильнее я злилась. Нет, я точно не ошибалась. Но за триста лет он просто… забыл меня? - Быть может, вы посоветуете для меня какую-нибудь литературу? – голосом я владела прекрасно, так что он не дрогнул, пока я задавала этот ничего не значащий вопрос. – Ведь я пропустила много занятий с начала семестра…
Victor Jameson: Она действительно оказалась француженкой, впрочем, тут все было слишком очевидно, чтобы хвастать своей проницательностью. А я действительно редко ошибался в таких вещах. Быть может, в этом была причина ее отличия от сверстниц? Возможно. - Я бывал там, - не задумываясь улыбнулся я. – Несколько раз. Это было чистой правдой, люблю говорить правду. Не так уж много мне позволено ее говорить. Не отягощенная подробностями, эта правда даже не казалась подозрительной. - Из Шотландии, - тут я, право, растерялся на мгновение, даже почти запаниковал, в итоге брякнул вот что брякнул. Видимо, привезенный Нейт только вчера шотландский виски привел на ум Шотландию. По документам я был, кажется, из Бристоля, но не беда. Не такая уж большая разница, и едва ли Элиан об этой неточности узнает. В Америке я часто присваивал себе европейское детство, чтобы не утруждать себя подражанием еще весьма юному местному акценту. К счастью, и американцы не особо утруждали себя размышлениями – услышав странную речь, им достаточно было услышать о Европе, чтобы это все объяснило. Большинство из них не знали даже где находится Бристоль. В итоге я продиктовал ей всего пару учебников, курсы лекций, не более. Я не особенно нагружал на факультативах, так что, думаю, не отпугнуло это и Элиан. Признаться, я немало думал о ней в последующие дни. Будто эта короткая встреча много значила, а я не мог сообразить насколько много. Снова и снова я вспоминал ее лицо, пытаясь сообразить где мог видеть его раньше. Естественно, учитывая при этом ее возраст. На ум не приходило ровным счетом ничего. Эти размышления изводили меня, так что в итоге я пытался гнать их из своей головы, и небезуспешно. Когда пришел день факультативных занятий, я первым делом нашел взглядом мисс Дюваль и почувствовал нечто вроде удовлетворения. Будто опасался, что она может не прийти. Какая чушь. Все прошло, в общем-то, как обычно. Гражданская Война Севера с Югом была чуть ли не самой популярной темой в этой стране, так что любой школьник знал об этом хоть что-то. Большая часть занятия прошла в моей любимой форме – в виде дебатов. Мне нравилось видеть оживление среди студентов, нравилось, когда они мыслят и принимают активное участие в процессе. - К следующему занятию, а будет оно в четверг, прочтите главу семнадцать и напишите эссе на тему «Что принесла обществу отмена рабства». Ваши личные мысли, без прикрас. Параллельно я записывал задание на доске, и к тому моменту, как дописал, студенты за спиной уже зашевелились, начиная собирать вещи в сумки. - Можете быть свободны, до четверга.
Eliane Duvall: Внешний вид К счастью для него на сей раз Виктор был из Шотландии. Это хорошо, потому что мне не очень понравилось бы, если бы он все время говорил одно и то же. А так создается хотя бы иллюзия того, что наш брак что-то для него значил. Хотя, конечно, хорош муженек – увидел жену и даже не вспомнил. Много интересно у него таких жен было?.. Мужчина назвал мне пару книг и отпустил восвояси, так что мне ничего не оставалось делать, как уйти. А дальше шли томительные дни ожидания. Иногда я замечала его в здании университета, но подходить не стала. Годы жизни при королевском дворце отлично научили меня игре, так что я знала, как верно будет вести себя в такой ситуации. Хотела ли я, чтобы Виктор в итоге меня вспомнил? О да, это стало моей целью. За те дни, что прошли до факультатива, направление моих мыслей внезапно сменилось. Теперь я уже думала не о том, почему он меня не узнал, а о том, почему он вообще до сих пор жив. Есть ли у него способность, схожая с моей? А это вообще возможно? За мою жизнь мне встречались одаренные люди, но ни разу, по-моему, я не видела двух одинаковых способностей. Правда, были похожие, с одинаковой природой, но разным принципом действия. Быть может, и у Виктора нечто вроде этого? Мое бессмертие было скорее побочным эффектом в силу хорошей регенерации клеток. Вполне может оказаться, что мужчина не способен к восстановлению, а просто бессмертен. Хотя нет, тогда бы он старел, а я была абсолютно уверена в том, что он не постарел ни на день. Все мои мысли крутились вокруг нового преподавателя по истории, так что ничего удивительного в том, что моя чересчур прозорливая в ненужных вопросах соседка по комнате это заметила. Добавив к странностям моего поведения внезапный побег с лекции, исчезновение сразу после и, разумеется, желание походить на бесполезный для меня факультатив, Стейси сделала несложный вывод: - Да ты запала на него! Тут я понимала, что отбиваться от этой версии – сделать себе же хуже, а потому поступила очень грамотно и вовсе фразу проигнорировала, многозначительно лишь фыркнув. Понятное дело, что любопытной американке этого было недостаточно, так что на ближайшие дни у меня появился постоянный «хвост», который все расспрашивал и расспрашивал, все ловил мои случайные взгляды в сторону профессора. В итоге на факультативном занятии девушку, кажется, больше волновала малейшая странность моего поведения, чем дискуссия, в которой я, кстати, не стала даже участвовать. Гражданская война с ее рабством абсолютно не интересовала меня, как и любая история Нового Света. Во Франции рабства не было задолго до моего рождения, так что к этой форме управления людьми я была равнодушна. В других странах у меня бывали свои рабы, но, в сущности, я предпочитала слуг, которые, кстати говоря, мало чем отличались от своих предков. Едва ли те, кто решили отменить рабство, сделали бывших рабов счастливее. Короче говоря, я промолчала все занятие, почти не следя за ходом дискуссии и больше поглощенная рисованием всякой ерунды на полях тетради. Стейси не определилась, относить ли мое равнодушие к влюбленности в преподавателя или же нет, а потому сама постоянно теряла нить обсуждения и потому злилась на меня. Я же ждала конца занятия, зная, что соседка не сможет застрять здесь со мной – следующая пара у нее была у весьма злобного преподавателя, который ненавидел опоздания. Так что ей придется оставить меня здесь. Поскольку на факультатив ходили одни историки, которых после звонка будто корова языком слизала, я спокойно собирала свою сумку, абсолютно не торопясь. Заметив, что Виктор больше поглядывает в мою сторону, уже собранный – ведь ему нужно было закрыть за мной аудиторию – я проговорила, продолжая засовывать в сумку вещи: - Я тут случайно услышала, как две преподавательницы обсуждали вас, сэр. Мне кажется, они в вас влюблены, - я усмехнулась, закидывая сумку на плечо. Конечно, я позволяла себе излишнее, наверняка он удивится такой наглости студентки. Да и выглядела я слишком невозмутимо. – Так вот, одна из них оговорилась, что вы родом из Бристоля. Французы куда лучше знают географию Великобритании, чем американцы, так что я почти уверена, что Бристоль не в Шотландии, - собственно говоря, я завела этот разговор без определенной цели. Раз он меня не помнил, я хотела, чтобы запомнил теперь. Странная студентка наверняка должна была застрять в памяти даже такого старого профессора, как Виктор.
Victor Jameson: Я не смотрел на студентов, но почему-то чувствовал, что одна из них не спешит уходить. Пара-тройка особенно ретивых грызунов гранита науки задержались с вопросами, и я довольно быстро удовлетворил их любопытство, после чего стал не спеша собирать вещи. Кое-кто тоже не спешил, чего и следовало ожидать. Я то и дело поглядывал украдкой на Элиан Дюваль, стараясь не улыбаться. После нашего странного знакомства у меня возникло вполне логичное чувство, что я мадемуазель Дюваль интересен, и вот сейчас оно подтвердилось. Психологи не ходят обычно на мои факультативы. Она не участвовала в дискуссии и вообще никак не проявляла интереса к истории, зато все время наблюдала за мной. И теперь, видя как она медлит, мне почему-то становилось легко и радостно. И я знал к чему ведет эта легкость. Мне прекрасно было знакомо это чувство и то, что обычно следует за ним. И даже смутную знакомость ее черт и связанную с этим тревогу я готов был списать на чувство, которое не любил и не умел отрицать – мисс Дюваль удалось увлечь меня. Я ждал пока она заговорит, но то, что она сказала, заставило меня удивленно вскинуть брови. Ее тон был твердым и беспристрастным, будто она детектив, застигший убийцу врасплох и поймавший его на лжи. Вот только я был куда более опытен, чем этот юный детектив. - В самом деле? – беззаботно начал я, отодвигая портфель в сторону и садясь на краешек стола. - И кто это был? Профессор Бигелоу, я полагаю, она принесла мне пирог на днях. А на счет второй я теряюсь в догадках, - я делал вид, будто чертовски заинтригован, но все это мне самому казалось дурачеством по сравнению со вкрадчивой серьезностью Элиан. - Верно, я родился в Бристоле, потому в документах значится Бристоль. Но когда мне было всего четыре, отец получил должность в Эдинбурге, так что вырос я в Шотландии. Посчитав, что вышел из трудностей с честью, я почти победоносно улыбнулся, затем слез со стола и закрыл свой портфель. - Шпионить за преподавателями нехорошо, мадемуазель, - это было сказано на французском, подойдя к ней почти вплотную. Проход между рядами был не особенно широким, так что это вполне можно было считать вынужденной близостью. И, дабы подчеркнуть это, я приподнял руку, одновременно и указывая, и пропуская ее к двери.
Eliane Duvall: Внешний вид Виктор вел себя невозмутимо, что вызвало у меня легкую улыбку. Проведя рукой по волосам и убедившись, что они по-прежнему гладко собраны, я взяла в руки не поместившиеся в руки книги и вышла из-за стола, останавливаясь в проходе точно напротив мужчины. - Я не могу раскрыть чужую сердечную тайну, сэр, кто я такая? Тем более, вдруг эта преподавательница ведет какой-нибудь из моих курсов? Это было бы неразумно с моей стороны. Но даже если это и не так, то я не могу это сделать хотя бы из женское солидарности, - мне не было никакого дела до чувств каких-то там женщин-профессоров, тем более, я понятия не имела, кто они такие. Скажем, одна из них была хотя бы молоденькая, а вот вторая была то ли ровесница Виктора — визуально, разумеется, - то ли даже немного старше. На фоне их двоих я и вовсе была неразумным дитем. Суть в том, что этих преподавательниц я не знала, так что не могли бы удовлетворить любопытство моего бывшего мужа, даже если бы сильно захотела. А я не хотела. Легенда Виктора про Эдинбург и Бристоль звучала достаточно складно, чтобы оказаться в итоге полной ересью. Поскольку в этом я была почти уверена, то в ответ лишь мило улыбнулась и протянула многозначительно: - Вот как... А потом он перешел на французский. Разумеется, знанию этого языка я не была удивлена. Но тот факт, что он заговорил именно на том языке, на котором когда-то признавался мне в любви и клялся быть со мной до самой смерти перед богом и людьми, не мог меня не разозлить. Снова. Этот мужчина умудрялся раздражать так, будто все триста лет мы пробыли женатой парочкой. - Англичанин, проживший всю жизнь в Шотландии, свободно владеющий французским языком без акцента, - нараспев протянула я, также переходя на родной язык. Мы стояли итак достаточно близко за счет узких проходов аудитории для семинаров. А на этих словах я и вовсе подошла почти вплотную, глядя на него снизу вверх. - Интересно. Не став расшифровывать, что я имела в виду под этим самым «интересно», я напоследок еще раз посмотрела на Виктора и, усмехнувшись, развернулась по направлению к двери — как раз туда, куда недвусмысленно указывала мне его рука. - Хорошего вечера, профессор Джемисон, - уже в дверях произнесла я и, коротко рассмеявшись, скрылась в толпе студентов, спешащих с последних пар в свои общежития. Этот короткий разговор заставил меня подозревать нехитрую истину — мой бывший муж вновь на меня запал. Я видела, как он общается с другими студентками. И, несмотря на его широкую улыбку и раздевающие взгляды его учениц, он умудрялся удержаться от флирта. Со мной же он вел себя по-другому. И это мне казалось смешным — именно поэтому я рассмеялась, прощаясь с ним. Вообще мне, конечно, льстило, что я смогла дважды привлечь одного мужчину, но тот факт, что он не помнил меня, немного подкашивал мою уверенность в себе. Впрочем, что делать, я знала. На следующее факультативное занятие я не пошла. Знала, что он заметит мое отсутствие. А затем появилась, как ни в чем не бывало, да еще и с опозданием. Извинившись перед профессором, я проскользнула в аудиторию, садясь рядом со Стейси. Та что-то пыталась выяснить, но я, признаться, больше смотрела на вырез ее блузки и бесконечно длинные ноги в легкомысленно коротких шортах. Ах да, сегодня нет следующей пары у историков — профессор заболел. А значит, девушка планирует задержаться с очень важными вопросами. Что ж, я бы на это посмотрела. Оглядев еще раз мою соседку с головы до ног, я поймала взгляд Виктора и с трудом удержалась от насмешливой ухмылки. С удовольствием останусь на этот импровизированный «Основной инстинкт».
Victor Jameson: Я принял ее замечание как комплимент, и проводил Элиан взглядом до дверей. Ее юбка была до жестокого короткой, зачем бы ей одеваться так на мое занятие, если я ей не интересен? Может быть, конечно, все дело в одном из студентов, я но я сильно сомневался. Ее внимание стало одной из главных интриг моей жизни на все последующие дни. Я ждал следующего занятия как новой серии любимого сериала, и, что уж там, действительно хотел увидеть Элиан снова. К занятию я готовился тщательно, долго выбирал костюм, еще дольше стоял перед зеркалом, пытаясь хаосу на голове придать хоть какое-то подобие организованности. Смешно сказать – преподаватель так старается ради студентки. Каково же было мое удивление, когда на занятие она не пришла. Не пришла ни к его середине, ни к концу. Я даже задал пару осторожных вопросов Стейси, но та не сказала ничего путного. Что это было – нежелание видеться, дела или новая игра? Или же один старый пердун возомнил о себе слишком много. Поскольку я был не старым пердуном, а богом, то решил считать это игрой. Решил, но получалось как-то не очень. Мне очень хотелось столкнуться с Элиан хотя бы в коридоре, я вообще не раз ловил себя на том, что стараюсь разглядеть ее в толпе студентов, чем бы ни был занят в данный момент. Не пришла она и на следующее занятие, почти повергнув меня в пучину печали. Я-то ждал, что помучив меня вдоволь, она придет собирать сливки. Что, выходит, никакая это не игра? Но стоило мне окончательно упасть духом, как как за спиной послышался негромкий скрип двери, а затем и знакомый голос. Я как раз выводил тему на доске, но мигом обернулся, чтобы удостовериться – Элиан все же пришла. Кажется, занятие длилось целую вечность. Но лучше в присутствии Элиан, чем без и в раздумьях почему же она не пришла. В моем поведении вообще не читалось нетерпения, я даже не смотрел на расходящихся студентов, не смотрел и на Элиан, когда наконец отпустил всех. На сей раз я не спешил собираться, оставаясь сидеть за столом, якобы погрузившись в проверку тестов, когда вдруг меня накрыл приторный цветочный аромат. - Профессор Джемисон, - звонкий голос принадлежал, увы, не Элиан. Стоило поднять взгляд, меня встретило живописное декольте упершейся руками в стол Стейси. – Я хотела сказать, что ваши лекции – мои любимые. Оторвав наконец взгляд от ее груди, я сосредоточился на порозовевшем лице. - Спасибо, Стейси, мне приятно это слышать.
Eliane Duvall: Как и в прошлый раз, я не стала участвовать в дискуссии. Задумчиво вырисовывала узоры на полях тетради, иногда поднимала на Виктора взгляд из-под бровей, косилась на Стейси, которая не столько участвовала в обсуждении, сколько придумывала особо сексуальные позы и поминутно смотрелась в зеркальце. Я усмехнулась одними губами и вновь опустила взгляд в тетрадь. Интересно, как он отреагирует на такую атаку? Вообще за время нашего брака он, по-моему, ни разу не посмотрел на другую женщину. Хотя я вполне допускала, что я могла сама себе это додумать – ведь я была так юна и так влюблена. Ладно, сейчас я размышляю трезво, так что смогу оценить все наверняка. Всю пару я была больше поглощена в воспоминания о нашей совместной жизни. Признаться, я была не самой легкой женой. Конечно, мое чрезмерное послушание мужу, покорность и кротость играли мне на руку, но излишний фанатизм на тему религии… Я сегодняшняя тогдашнюю Элиан, или, вернее, Бланш, точно бы придушила. Но Виктор терпел и смотрел на меня с обожанием. Быть может, эта смерть была разыграна, потому что я вконец его достала? Жаль, что это произошло именно в тот момент, когда я, как выяснилось, ждала ребенка. Воспоминания о сыне уже не отдавались той былой болью. Я едва ли помнила черты его лица и абсолютно не помнила, какое имя ему дала при рождении. Но сама мысль о ребенке заставила вновь разозлиться. Сжав карандаш в руках я даже его сломала, чем привлекла любопытный взгляд Стейси, на который, впрочем, я не отреагировала. Занятие подошло к концу. Заметив, что соседка медлит, я попрощалась с ней, говоря о необходимости идти на следующее занятие, но она от меня отмахнулась, едва ли поняв, что я вообще сказала. И я собиралась неспешно. Пользуясь тем, что сидели мы на самой последней парте, я решила за лучшее прибраться в сумке. Вытащив из нее, я тихонько и аккуратно раскладывала все обратно, косясь иногда на пару у стола. Стейси замерла напротив Виктора, вывалив ему на стол все свое декольте. Критически оглядев ее задницу, на которую вид у меня открывался лучший, чем на мужчину, которого она мне полностью перегораживала, я вернулась к своей сумке, навострив уши. Я не сомневалась, что соседка наверняка уверена, что они тут одни. Что ж, ее ждет сюрприз в моем лице. Достав из сумки смартфон, я отключила у него звук и чуть-чуть сдвинулась в сторону, чтобы увидеть мужчину. Усмехнувшись одними губами, я быстро сделала фото. Удачно попала, признаюсь – профессор Джемисон как раз абсолютно бездумно пялился на сиськи своей студентки. Не то, чтобы я собиралась его шантажировать этой фотографией, вовсе нет. Так, для коллекции. Когда вспомнит меня, будет что ему показать. Я улыбнулась и села за свой стол. Сумку я собрала, на столе осталось лишь несколько книг. Открыв одну из них, я сделала вид старательной студентки. - Я хотела у вас спросить, - с придыханием произнесла Стейси тем временем. – У нас требуют, чтобы мы писали научные статьи – это необходимо будет для нашего диплома. Я хотела бы писать ее под вашим научным руководством. Что скажете, сэр? – она говорила все таким голосом, будто бы подрабатывала в сексе по телефону. Мне же оставалось лишь с трудом сдерживать улыбку, ведя себя тихо, как мышка. Хорошо, что Виктору меня за моей соседкой видно не было.
Victor Jameson: Видимо, Стейси капитально перемкнуло. Раньше я не то чтобы не обращал на нее внимания, видел, что интересен ей, но относился к этому пренебрежительно, предпочитая не замечать. Это было удобно, по крайней мере, мне, и отлично меня устраивало. Кто же знал, что в один прекрасный день она пойдет в наступление? - Конечно… - я облокотился на спинку стула и сложил руки на груди, старательно не сводя глаз с ее лица, ибо все – и поза, и откровенный наряд располагали к детальному изучению. К счастью, все портила манера говорить – томно, чуть с придыханием, это могло бы и взволновать меня, если бы не было так смешно в сложившейся ситуации. Стейси была эффектной девушкой, но глупой и, я был уверен, доставила бы мне массу проблем. Не то чтобы я боялся проблем, но игра вряд ли стоила свеч. Вопреки, быть может, бытующему среди кеми мнению, я не находился в постоянном поиске жены, и, возможно, позарился бы на мимолетную интрижку, пусть даже она в пух и прах разбила мою не успевшую начаться карьеру, но последние дни все мои мысли были заняты Элиан. Не то чтобы я окончательно осознал что влюблен и мне больше никто не нужен, все было чересчур неопределенно и таинственно, в этом и была вся прелесть. И я не был готов, да и не хотел все испортить в зародыше, что бы это ни было. Потому Стейси была скорее непредвиденной, обескураживающей проблемой, чем эффектным сюрпризом, коим, учитывая ее внешние данные, вполне могла быть. - Когда напишешь статью, можешь дать мне черновой вариант на проверку, - облизнув губы ответил я. Безумно хотелось, чтобы Стейси ушла, но ушла не униженная и оскорбленная. Только вот как это сделать? Сделать вид, что ничего не происходит? Или что я ничего не понял? В это, кстати, она вряд ли поверит. Или поговорить с ней начистоту? Я решил остановиться на последнем варианте, как бы тяжек он ни был, но в тот самый миг, к счастью, вспомнил о том, что ждал Элиан и сдвинулся в сторону, выглядывая из-за Стейси. Чего и следовало ожидать, мисс Дюваль сидела себе в кабинете и изучала книгу. Видела ли она что происходит? Наверняка. Хорошо, что я с честью прошел испытание. Во всяком случае, я так думаю. Впрочем, посчитав ее присутствие спасением и мигом воспрянув духом, я выдохнул и выпрямился, бодро опустив руки на стол. - Что ж, буду ждать статью, - широко улыбнувшись напоследок, я вытянул шею и снова выглянул из-за Стейси, чтобы произнести чуть громче. – У вас есть вопросы ко мне, мисс Дюваль?
Eliane Duvall: Внешний вид Кажется, Стейси откровенно динамили. И я не совсем понимала, в чем причина. У моей соседки по квартире были все данные для того, чтобы заставить любого мужика забыть о том, что у него есть жена, дети или работа в престижном университете Лиги плюща. Но, судя по голосу, Виктор был не заинтересован. Не веря своим ушам, я даже подняла голову от книги, но лица мужчины мне видно не было. Приходилось довольствоваться спиной девушки. Впрочем, и из ее позы можно было сделать кое-какие выводы. Она выпрямилась в струнку и молчала дольше обычного, явно подбирая слова. А потом произошло сразу два события. Виктор заметил меня, а Стейси, поняв, что я все это время была здесь, вся раскраснелась и вылетела из аудитории, забыв даже свою книгу по истории. Думаю, я не ошибусь, предположив, что дома меня ожидает бойкот, ведь она уже сделала гениальное, на ее взгляд, предположение о том, что я запала на ее преподавателя – недаром, мол, я решила походить на его факультатив. - Да нет, никаких вопросов, - с улыбочкой ответила я, закидывая сумку на плечо. Обняв книги, я подошла к преподавательскому столу, на ходу возясь со смартфоном. Найдя ту самую фотографию, которую сделала всего пару минут назад, я продемонстрировала ее мужчине. - Вы отлично вышли, сэр, - я рассмеялась, заметив его удивленный взгляд, и тут же убрала телефон, прижимая его к книгам. – Спасибо за крайне познавательное занятие, - махнув ему напоследок свободной от книг рукой, я выскочила из аудитории, посмеиваясь про себя. Стейси ожидаемо устроила мне бойкот. Теперь, стоило мне появиться дома, дверь в ее комнату громко хлопала. С утра на меня кофе уже не оставалось, приходилось заваривать снова. А еще магически стали исчезать мои мюсли. Не говоря уже о мелких пакостях в стиле переставленных баночек со всякими кремами в ванной. Не то, чтобы меня это серьезно доставало… Хотя вообще-то доставало. Чем более мелкие были ее пакости, тем больше я злилась. Причем не на нее – что взять с бестолковой девицы ее лет. Злость моя была адресована моему бывшему мужу, который мало того, что бросил меня беременную, мало того, что соврал, мало того, что не узнал меня… Так теперь еще и это. В итоге мы со Стейси крупно поскандалили, и я уже задумалась о смене места жительства. Но с этим было трудно, поэтому пока я предпочла перестать ходить на факультатив Виктора, чтобы перестать быть дополнительным раздражителем для чересчур истеричной девицы. А потом и вовсе написала в учебное управление, что больше туда ходить не буду. В конце концов, бывшего мужа можно достать и другими способами, вовсе не обязательно для этого у него учиться. Руководствуясь этим, на следующий день после подписания заявления, я заявилась в кабинет профессора В.Джемисона. От него как раз вышел один из студентов, так что я проскользнула к нему в дверь, даже не стучась. Мужчина, по-видимому, рассчитывал отдохнуть, потому в сторону двери и не смотрел, развалившись в кресле. Но стоило мне пересечь порог, он тут же поднял голову, будто бы запах почуял, что ли. Ну и бред в голову лезет. - Добрый вечер, сэр, - как ни в чем не бывало поздоровалась я, проходя в комнату. Я присела на стул, скромно положив руки на коленки. – Пришла сообщить, что больше не буду к вам ходить. Хотя, наверное, вам уже сказали в учебном управлении… - я больше смотрела по сторонам, разглядывая кабинет, чем на его хозяина. Интересно, а где он живет? По идее, узнать не составит труда. Надо бы к нему в гости заскочить, что ли…
Victor Jameson: Справился с испытанием? Как наивно. Увидеть свое фото в телефоне Элиан я точно не ожидал. Тем более – такое. Кажется, я даже дар речи утратил на несколько минут, явно порадовав этим девушку. Вообще фото было и впрямь забавным, не ясен был один нюанс – зачем ей это? Уязвить меня? Или шантажировать перед начальством? Это меня не пугало, не понятно было только, опять-таки, зачем ей это. Я не вел у нее предметов, да и не обидел вроде бы никого. Ну, кроме вылетевшей отсюда пулей Стейси. Уж ей-то на домогательства явно не впору жаловаться, скорее на их недостаток. Кажется, я промямлил что-то вроде "пожалуйста", все так же ошеломленно проводив Элиан взглядом. Если раньше я был почти уверен, что между нами что-то есть, то теперь был просто растерян. А потом она и вовсе перестала ходить на мои занятия, зато прочно обосновалась в мыслях. Я чувствовал себя подавленным, то и дело меня одолевали дурные предчувствия. Будто я упускаю что-то, но что – не могу понять. Может быть мы встречались раньше? Теперь ее лицо казалось мне смутно знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Да и вообще не был уверен, что не придумал это сам. Может быть она просто чокнутая? Решила довести меня до паранойи. Она ведь психолог, еще напишет обо мне работу. А потом меня вызвало начальство, мол мисс Дюваль написала заявление. На короткий миг у меня сердце замерло – вдруг все же решила раздуть скандал? Но нет, просто отказалась от занятий. Мне осталось лишь руками развести – факультативы выбираются по желанию, что я могу поделать. У меня и так немало студентов, упрекнуть меня не в чем. Только вот на душе стало еще тяжелее. Быть может, я обидел ее? Вроде бы ничего дурного ей не сказал и не сделал. Или дело было в Стейси? Я метался между безрассудным порывом найти Элиан и поговорить и более безопасным решением ничего не делать, забыть, будто ничего и не было. Но Элиан сама явилась под конец дня, тогда, когда я и не ждал. В ярко-алом платье, делавшем задачу забыть о ней почти нереальной. Правда, запах ее я почуял раньше, чем увидел, и тут же поднял на нее взгляд. Ну что ж, пан или пропал – выяснить все раз и навсегда или отделаться дежурным разговором, мол, выбор занятий целиком и полностью ее личное дело. - Да, я видел заявление сегодня, - отозвался я, выпрямляя спину – так-то я чуть было не закинул ноги на стол, не ожидая больше гостей. – Спасибо, что решили сообщить об этом лично. Я был огорчен, узнав о том, что вы отказываетесь от занятий. Могу я узнать в чем причина? Мне удалось сохранить доброжелательный, вежливый тон, будто мне просто важно знать не послужил ли причиной тому мой стиль преподавания и все в таком духе. Пожалуй, только взгляд мог выдать мои искренние чувства, но я надеялся, что этого не произошло. Если она считает меня охотником до студенток, то начинать с подобной откровенности было бы не лучшей идеей.
Eliane Duvall: В присутствии Виктора я вела себя достаточно раскованно, будто мы знакомы с ним долгие годы, и нас вовсе не связывают формальные отношения профессора и студентки. По сути, так оно и было, правда, он сам об этом не помнил. И эта его выборочная амнезия позволяла меня вести себя еще большее нагло. - Ну… - задумалась я. Откинувшись на спинку стула, я закинула ногу на ногу и сцепила руки на колене. – Как бы вам объяснить… - я нахмурила брови, глядя в потолок. Поскольку Стейси за последние дни меня извела, то я не собиралась заботиться о ее чувствах в дальнейшем, а потому решила рассказать мужчине полуправду. – Дело в том, что Стейси в вас влюблена по уши. И тот факт, что я вдруг стала ходить на ваш факультатив и задерживаться после него, было воспринято ею, как то, что и я в вас втрескалась. А поскольку я живу с этой невозможной девицей под одной крышей, мне действительно было проще перестать ходить на ваши занятия, чем каждый вечер выслушивать, какая я плохая. Вы, кстати говоря, не в курсе, тут поблизости не сдается квартира? Или даже комната… – внезапно перевела тему я. Вообще у меня были кое-какие сбережения, но сбережения небольшие и, по большей части, состоявшие из драгоценностей. В последние годы мне все сложнее становится найти себе богатого мужа или любовника, а потому приходится, о это страшное слово, экономить. И раз уж обстоятельства вынуждают меня задержаться в Принстоне, то я не могла себе позволить роскошное жилье, увы. Разглядывая Виктора, я опустила взгляд на его руки. Кольца не было, значит, не женат. Уже хорошо, хотя едва ли меня бы это остановило. Вариант существования возможной миссис Джемисон досаждал бы мне не больше, чем вертящаяся вокруг него Стейси. Бывал он уже женат, как же. Плавали – знаем. - Стейси так старается обратить на себя ваше внимание, - с усмешкой протянула я. – Просто бесчестно с вашей стороны столь откровенно ее игнорировать, - мои слова звучали с плохо скрываемой издевкой. Вообще я была удивлена, как он до сих пор меня не узнал. Даже намека на какое-либо узнавание не появилось на его лице. Конечно, тогда я была другой. Но не вспомнить, на ком ты был женат… Нет, я понимала, что прошло много лет, но я-то его помнила преотлично. Все потому, что он был единственным, кого я любила. А раз Виктор меня не помнит… Напрашивается несложный факт. Я поджала губы, опуская взгляд в пол. Ладно, на эмоции меня так просто не разведешь. Игра стоит свеч, и я не сдамся раньше времени. Пусть вспоминает. Судя по возрасту нас обоих, торопиться нам явно некуда…
Victor Jameson: Элиан не сообщала ничего нового, и все же я слушал ее внимательно, с каждым словом все больше печалясь и… разочаровываясь? Я-то и сам думал, что Элиан «втрескалась», мало того, я на это рассчитывал. А теперь, выходило, что зря. Или нет? - Честно говоря, не интересовался. В холле вроде бы все время висят объявления. Мне жаль, что я принес вам столько проблем. Могу лишь предложить лишнюю комнату у меня в доме, - я усмехнулся и опустил взгляд, изучая собственные пальцы. Понятия не имея как она отреагирует даже на тень флирта, я был взволнован до крайности. Что-то было в этой Элиан, что-то, что не давало мне вот так ее отпустить. Что-то, что заставляло чувствовать, будто я здесь только ради встречи с ней. И это не было глупым фатализмом, просто сейчас, сидя напротив нее, я понял, что меня не волнует ни Принстон, ни студенты, ни моя репутация здесь. Это даже не глава моей жизни – так, абзац, декорации к встрече с Элиан. Чем бы она в итоге ни закончилась. - Стейси меня не интересует, - негромко ответил я и улыбнулся, не сводя глаз с Элиан. – Полагаю, что игнорировать куда милосерднее, чем сказать это ей в лицо. Я видел, что она издевается, но не мог понять в чем причина. Может быть в том фото? Но если Элиан ко мне равнодушна, тот эпизод вроде как не должен ее волновать. Чем больше я думал обо всем этом, тем больше запутывался, и это, честно говоря, меня так достало, что я глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и сцепил руки в замок. - Значит все дело только в Стейси? Мне бы не хотелось, чтобы ваша тяга к истории была подавлена по такой глупой причине. Не так уж часто студенты других факультетов тянутся к истории. Да и о факультативах обычно вспоминают в последний момент. Я тоже позволил себе ироничные нотки, чуть сощурившись и не переставая улыбаться. Я не верил ей. Не первую сотню лет живу, могу догадаться когда не договаривают. Элиан не договаривала. Причем с самой первой встречи. Ставило в тупик только что именно. Поначалу мне казалось, что виной всему влюбленность, теперь я склонялся к чему-то другому. Быть может, она связана со жрецами? Пытается вывести меня на чистую воду? Это предположение, как ни странно, оставило меня совершенно равнодушным. Кем бы она ни была, она всего лишь двадцатилетняя девчонка. И что бы ей ни пообещали жрецы, я могу дать больше. - Мне кажется, вы чего-то не договариваете, мадемуазель, – я снова заговорил на французском, чуть подавшись вперед. – И это чувство преследует меня с нашей первой встречи. Почему бы нам не поговорить начистоту? Откровенность на откровенность.
Eliane Duvall: Сам того не подозревая, Виктор плыл в мои руки. Я даже бровью не повела, услышав про комнату в его доме. Скорее всего, он говорил несерьезно. Усмехнулся, вроде как поддержал беседу и в тему пошутил. Вот только ощутив привкус желаемого, Элиан Дюваль уже никогда не выпустит добычу из своих цепких ручек. - О, вы сдаете комнату? - оживилась я, подавшись вперед. - Я бы с удовольствием арендовала ее у вас. Надеюсь, вы делаете скидки студенткам? - я рассмеялась. - Шучу. Но если вы серьезно, я бы хотела взглянуть на нее. Зато скучными вечерами сможете учить меня истории за чашкой горячего чая. Кажется, в Англии пьют чай с молоком? В Шотландии тоже? - я говорила с абсолютно невинным видом, глядя прямо на мужчину широко раскрытыми глазами, так что и ярый моралист не углядел бы в моей фразе даже самого пошлого намека. Виктор заявил мне, что Стейси его никоим образом не интересует. Я хмыкнула, выслушав эту фразу, но не сразу ответила. Я размышляла, чем вызваны эти слова. Похоже ли, что бывший муж подкатывает ко мне, таким образом демонстрируя, что мне нечего опасаться конкуренции? Будто бы я когда-то ее боялась. Но если учитывать картинку, которую он видел, то все логично. Я двадцатилетняя девица, которая явно не особо сильно искушена в любовной игре. И ко мне подкатывает сорокалетний профессор. Прямо сюжет в стиле «Лолиты», только мне уже есть восемнадцать. Было восемнадцать. Давно. Но это все детали. Кажется, Виктор немного расслабился в моем присутствии. Теперь он тоже позволял себе иронию в голосе, и я улыбнулась, будто бы вдруг очутилась при французском дворе. Жаль, что в то время, когда мы оба при нем состояли, я была не в пример более кротка, не позволяя себе сказать слова поперек мужу. И вот хотя все многочисленные пособия о том, как удержать мужика, советуют быть именно такой девицей, мой личный опыт говорил об обратном. От тихони-Бланш муж сбежал, оставив ее с ребенком под сердцем. А вот от Элиан не сбегал никто. Ну... за редким исключением — тут следовало помянуть моего прекрасного испанского мужа, пусть земля ему будет точно не пухом. Вновь он перешел на французский, и я откинулась на стуле, глядя на мужчину чуть насмешливо. Он хотел откровенности? Вот только я не соврала ему ни разу. Ну кроме того случая с влюбленными преподавательницами — я не сказала ее имени не потому что не хотела, а потому что понятия не имела, кто она. Но едва ли Виктор имел в виду тот случай. Не почувствовать, что я что-то не договариваю, было трудно. Но я вовсе не собиралась облегчать любимому задачу. - Откровенность на откровенность? - повторила я, задумчиво глядя в потолок. - Что ж, почему бы и нет. Ты первый, - раз он перешел на французский и требовал от меня правды, я сочла возможным обращаться к нему на «ты». Вот за что я любил родной язык — сразу есть «ты» и есть «вы», никаких двойных стандартов, как в английском. Скучная страна. И я даже на миг забуду, что я сама наполовину англичанка.
Victor Jameson: Я все не мог взять в толк шутит она, или действительно вот так легко плывет ко мне в руки. И было даже все равно что будет между нами дальше – одна мысль, что после недель ожидания ее появления в аудитории я буду стабильно видеться с Элиан утром и вечером, невероятно грела душу. - С молоком, верно. Правда, в этой стране не так-то легко найти хороший чай, но я знаю несколько мест, где он по крайней мере сносен, - я нарочно ушел от ответа о комнате. Не знаю почему тянул, должно быть, набивал цену. А ведь я был готов поселить ее у себя даже бесплатно – мой кошелек от этого никак не пострадает, зато заметно улучшится финансовое состояние мисс Дюваль. Что там, я был готов даже денег ей дать, если бы только не опасался, что на эти деньги она снимет квартиру. И если бы это не выглядело… двусмысленно со стороны. - А я-то думал дамы вперед, - я рассмеялся, размышляя чего б такого о себе сказать. Сказать было что, и немало, к тому же, мы говорили на французском, и едва ли кто-то понял бы о чем. Но, пожалуй, все это касалось Ра, никак не бедняги Виктора Джемисона. Да и разве в это можно поверить? Я бы, пожалуй, рискнул и пошутил хотя бы о своем долголетии, если бы не подозрения о жрецах. Все это показалось мне полноценным оправданием, так что отходить от образа старого доброго профессора истории я не стал. - Хорошо, на самом деле я не сдаю комнату. Но в доме, который я снимаю, действительно есть лишняя спальня, и я совсем не против сдать её тебе. Думаю, что поселись ты у меня бесплатно, пойдут слухи, так что предлагаю символическую часть платы за аренду. Как будто меня когда-то волновали слухи. Признаться, мне даже нравилась мысль, что кто-то будет сплетничать тайком обо мне и Элиан. Но нужно ли это ей? Сильно сомневаюсь. Хотя слухи, конечно же, все равно пойдут, едва кто-то узнает о том, что студентка переехала ко мне в дом. Но так ей хотя бы будет чем крыть. А я буду изображать святую простоту – мол, бедняжке пришлось туго с жильем. Стейси еще и пожалеет, что выжила подругу из квартиры. - Твоя очередь. Может скажешь наконец зачем стала ходить на мои факультативы? Я сощурил глаза и едва заметно улыбался. Конечно, она может захлопать глазами, мол, любовь к истории, необходимые факультативные часы и так далее. Но я был почти уверен, что это ложь. История со Стейси прекрасно ложилась в официальную версию, но я вообще не привык верить официальным версиям. И надеялся, что и Элиан ясно, что я в это не поверю.
Eliane Duvall: Он ничего не ответил про комнату, впрочем, не говоря и «нет». Потому-то я и помалкивала, не повторяя свой вопрос. Я не сомневалась, что он все прекрасно понял и теперь лишь тянет с ответом. Наверняка думает о том, насколько это правильно и как будет выглядеть со стороны. Что ж, от слухов тут точно никуда не деться. И даже если бы испросили разрешения у ректора, да заключили договор аренды по всем правилам, все равно бы все болтали, что мы спим. Потому что хоть никому не говори об этом, а уже через неделю наверняка весь Принстон будет знать о том, что студентка колледжа живет с преподавателем. Отношения подобные у нас строго пресекались, так что, наверняка, предлагая мне снимать у него комнату, Виктор наживает проблемы, в первую очередь, самому себе наживает серьезные проблемы вплоть до увольнения. Но едва ли его волновало, похоже. Наверняка он с легкостью начинает новую жизнь в новом месте, как и я сама. Когда живешь так долго, ко многим вещам относишься проще. Если не получится в одном месте, всегда можно попробовать еще раз в другом. - Никогда не любила чай с молоком, - прокомментировала я его рассказ о сложности выбора чая для коренного англичанина. Только он наверняка такой же англичанин, как и сын посла в Египте, так что я не оценила сложностей жизни. Эх, черствая я. А дальше наш разговор стал более откровенным, да еще и на родном мне языке. Я будто бы почувствовала себя в родной стихии. Немного отодвинувшись от стола, чтобы якобы было удобнее, я закинула ногу на ногу, оголяя бедро в чересчур коротком платье. Знала же, что взгляд мужчины не может не скользнуть по нему. - Можно подумать, слухи не пойдут при таких условиях, - усмехнулась я в ответ на его признание. Вообще это было довольно предсказуемо, но мне все равно понравилось. – И зачем ты мне помогаешь? В том, что он на меня запал – снова! – я ни минуты не сомневалась. Едва ли он каждой своей студентке, у которой возникла проблема с жильем, предлагает пожить у себя. Мои-то мотивы были понятны (хотя и не моему бывшему мужу). А у него же в голове наверняка была какая-то своя логика, по которой он определял свои поступки. И я хотела знать, было ли в его предложении виной только интерес ко мне или что-то еще. Виктор задал встречный вопрос, и я усмехнулась. Он хотел ответа на вполне ожидаемый вопрос, но я не собиралась ему помогать. Так что, немного помолчав, будто бы я размышляю над ответом, я произнесла: - Нет, - и коротко рассмеялась, заметив его немного удивленный взгляд. – Ты и сам знаешь ответ, было бы скучно выложить тебе все на блюдечке с голубой каемочкой. Так что, профессор, чему-то вам придется научиться у своей студентки. Но так как мы договаривались откровенность на откровенность, то я скажу какую-нибудь правду… - я задумалась. – За время нашего знакомства я соврала я вам лишь однажды, - сделав театральную паузу, я продолжила. – Когда рассказывала про ваших поклонниц-профессоров. Я не назвала имен, потому что я понятия не имею, кто они, а не потому, что берегу их чувства, - увидев реакцию мужчины, я с трудом удержалась от смеха, ограничившись лишь вежливой улыбочкой. – Так что, когда вы мне покажите комнату? – как ни в чем не бывало, спросила я. Еще и на английском.
Victor Jameson: - Ты и сама знаешь ответ, - повторил я за ней и улыбнулся. Чем больше мы общались, тем сильнее было чувство ее исключительности. Она действительно была умна для своих лет. И очень красива. Не знаю нарочно ли она надела сегодня это платье, но оно определенно работало, и куда более эффективно, чем декольте Стейси. Потому что мне стоило немалых усилий не смотреть на ноги Элиан больше, чем это было бы приличным. К тому же, я не хотел вот так сразу сдавать все позиции и падать к ее ногам, как бы сильно они не были того достойны. - Мы конечно же могли бы никому об этом не говорить, - вздохнув, я в задумчивости отвел взгляд в сторону, изучая корешки выставленных на полке книг. – Это было бы волнующе, наверное. Как в классическом французском романе. Только вот едва ли эта тайна продержалась бы долго. Мне, впрочем было все равно, даже не смотря на то, что меня вполне могли уволить. Заполучить обожание всего преподавательского состава крупнейшего университета США и с треском вылететь с должности за совращение студенток – это, пожалуй, подвиг, достойный великого Ра. Долгосрочная научная карьера меня не интересовала уже потому, что дожить до почтенных седин профессору Джемисону было не суждено, так что, взвесив все «за» и «против», я вынес окончательный вердикт: - Я освобожусь примерно через час. Если тебе это подходит, можем встретиться у преподавательской стоянки. Или я заеду за тобой на выходных. Кто бы мог подумать, что мое практически отчаяние выльется в такую победу. Маленькую, но важную. Если Элиан будет жить у меня, я хотя бы буду ее видеть каждый день. Все лучше, чем ждать ее появления на занятиях. И тогда, может быть, я разгадаю кто она такая. Если она жрица, то ничего удивительного, что добивается места в моем доме. И даже если так, то лучше уж держать ее при себе. Но куда больше меня беспокоило смутное, но все более крепнущее чувство, что мы знакомы. Все упирается в то, что за последние двадцать лет я ее встретить не мог, но этот довод начинал терять свою силу. Даже ее лицо казалось мне смутно знакомым. Она конечно могла быть потомком кого-то знакомого мне, унаследовала черты. Надеюсь, что потомок она не мой. Неудобно бы вышло… Поймав себя на том, что пристально разглядываю лицо Элиан, я вздохнул и снова заговорил: - Ну так что? Мне нужно отлучиться на совещание, а после я весь твой.
Eliane Duvall: - По моему опыту, - начала говорить я, вслед за Виктором переводя взгляд на книжный шкаф и изучая названия, - слухи в этом университете распространяются быстрее, чем тебе кажется. Ты еще только чихнул, а на другом конце студенческого городка тебе уже говорят «будь здоров». Так что о том, что я живу у тебя, все узнают раньше, чем я перевезу свои вещи, - я усмехнулась. – Но репутации студентки мнимый секс с преподавателем не повредит, а вот тебе следует поберечься от подобной славы, - впрочем, я бы сильно разочаровалась, если бы мужчина вдруг озаботился тем, что подумают о нем окружающие. В конце концов, когда живешь так долго, начинаешь наплевательски относиться к мнению окружающих. Я не знала, конечно, сколько точно лет моему бывшему мужу, но полагала, что до этой нехитрой истины он тоже должен был дойти. Все умирают вокруг, а потому какая, в сущности, разница, что скажут о тебе? Всегда можно начать новую жизнь в новом месте. Впрочем, я что-то расфилософствовалась, да и мужчина недвусмысленно давал мне понять, что разговор окончен. Мило улыбнувшись, я встала со стула, глядя на собеседника сверху вниз: - Меня устраивает первый вариант. Увидимся через час, - развернувшись, я быстрым шагом покинула его кабинет, не оборачиваясь. И лишь оказавшись в коридоре, я ненадолго замерла, ловя свое отражение в оконном стекле. Что ж, мне удалось подобраться даже ближе, чем я сама думала. Заходя к нему в офис, я планировала что угодно, но явно не тот факт, что вдруг переселюсь к нему. Прямо-таки двойная польза: и к бывшему мужу поближе и на аренде сэкономлю. Едва ли он возьмет с меня больше, чем я платила за комнату. Да и Виктор более приятный сосед, чем долбанутая Стейси с еженедельными приступами ПМС. Последний час я пошаталась по зданию университета, болтая со знакомыми, потом успела выпить кофе в кафетерии в вестибюле. Делать было решительно нечего, а потому я старательно подгоняла стрелку часов. И даже не опоздала. Наоборот, пришла даже раньше. Найдя глазами машину профессора, я запрыгнула на капот – разумеется, убедившись, что он чистый предварительно. Устроившись на нагревшемся за день на солнце металле поудобнее, я достала смартфон, намереваясь пока поставить рекорд в дурацких Angry Birds. Примитивнейшая игрушка подчас отлично убивала время, а большего от нее и не требовалось сейчас. Хотя стоило Виктору подойти чуть поближе, я тут же спрыгнула с капота, убирая телефон в сумку. - Вы опоздали на четыре минуты, профессор, - мило заметила я. Парковка была почти пустой, так что едва ли наше позднее свидание могло бы вызвать у кого-то особый интерес. А потому я спокойно стояла напротив него, размышляя, когда же на него дойдет, наконец-то. – Ну что, поехали?
Victor Jameson: Думаю, не стоит отдельно упоминать, что конца совещания я еле дождался. Правда, мне даже удалось уловить суть происходящего и вообще проявить себя весьма заинтересованным в общем деле. Вдохновенным даже собеседником. Не смотря даже на то, что обсуждались совершенно бесполезные бюрократические моменты, которые я терпеть не могу. Весь кайф от работы убивает гора бумажек и миллион правил по их заполнению и срокам сдачи. Я вообще сомневаюсь, что до конца постиг эту науку, так что если мне и суждено вылететь с работы, то из-за того, что посеял заявления или забыл сдать учебный план, а не из-за легенд о совращении студенток. Кстати о студентках, к моменту, когда я вышел на улицу, я даже почти уверился, что раз Элиан – не моя студентка, и я не веду у нее ни одного предмета, то преступления мои не будут столь тяжкими. Ну, хотя бы в чисто этическом плане, на ее оценки-то я не влияю. Я опасался, что она не дождется или просто передумает, но едва вырулил к стоянке, увидел ее сидящей на капоте моей машины. Было что-то трогательное в этой ее фамильярности. Нет, она всегда была вежлива, но вела себя так, будто мы давно знакомы. Может быть, в этом ее поведении и крылось мое смутное чувство, что я ее знаю? - Профессор не опаздывает, он задерживается, - улыбнулся я, и, подкинув ключи в ладони, открыл перед Элиан дверцу со стороны пассажира. Закинув портфель на заднее сидение, я сел за руль и завел машину. Хорошо, что у меня сигнализация не срабатывает от одного прикосновения к машине. А то преступление было бы раскрыто еще до его совершения. Что бы ни подразумевалось под «преступлением»… - Иногда мне кажется, что я тебя сто лет знаю, - усмехнулся я и поймал взгляд Элиан в зеркале заднего вида. И то ли собственные слова так впечатлили меня, то ли увидев одни ее глаза, я даже как-то вздрогнул внутренне – кажется, она действительно знакома мне. Будто давно забытый сон, или… скосив глаза на сидящую рядом девушку, я снова уверился, что не мог знать ее раньше. Если только она не долгожитель вроде меня, что крайне маловероятно. - Обычно студенты не сидят на капоте моей машины, дожидаясь меня с работы. Я искренне надеялся, что это не прозвучало упреком. Просто мне хотелось вывести ее на чистую воду, не выглядя при этом подозрительно. В чем «чистая вода» заключалась – я и сам не знал. И это-то и было самой большой сложностью. Не спросишь же «а мы случайно с тобой не встречались лет пятьсот назад? Может быть ты была моей женой? У меня их, знаешь ли, много было». К тому же, до сих пор я был уверен, что всех их помню. А теперь вот как-то усомнился. И почему я вообще подумал о женах?..
Eliane Duvall: Я лишь усмехнулась на фразу Виктора про то, что преподаватель де «задерживается». Впрочем, это все детали и лирика, тем более, что он уже открыл передо мной пассажирскую дверь — мне оставалось лишь проскользнуть внутрь. Благодарно улыбнувшись за манеры моего спутника, я села в кресло и пристегнулась. Пока мужчина обходил машину, я опустила солнцезащитный козырек и взглянула в зеркало. Убедившись в том, что мое отражение меня полностью устраивает, я убрала козырек на место и поймала взгляд водителя в зеркале дальнего вида. Заметив, как он вздрогнул, я улыбнулась максимально невинно, смотря на него уже без помощи отражения. - Ага, все триста лет, - иронично подхватила я. Но сердце предательски забилось чуть чаще. Он не вспомнил, но он уже что-то чувствует. Я кажусь ему знакомой. Вроде бы и злиться должна, ведь совсем он меня с ума сведет с этим своим «помню-не помню», вот только мне хотелось, чтобы он вспомнил. Я ловила себя на мысли, что начинаю фантазировать, что было бы, если бы он меня тогда не бросил. Наверное, я бы и не узнала о своей способности. Или узнала, но чуть позже. Интересно, а я тогда постарела бы сильнее? Сейчас я навеки замерла именно в том возрасте, когда впервые умерла. Ну, примерно в том возрасте, конечно. Погрузившись в свои мысли, я даже не сразу заметила, что Виктор смотрит на меня в ожидании ответа. Торопливо прокрутив в голове его последнюю фразу, я улыбнулась как ни в чем не бывало: - Рискну предположить, что обычно ты не предлагаешь студенткам с тобой жить, - не мудрено, что у него возникло чувство знакомости. Я себя вела уж больно свободно. Хотя едва ли он сможет провести параллель между мной и своей бывшей женой Бланш. Да, я выгляжу абсолютно так же, как и три века назад, но между мной тогда и мной сейчас даже не разница — пропасть. - Если предлагаешь, то не буду я тебя больше ждать на капоте. Я заметила, что Виктор даже не включил музыку. Было ли дело в том, что он ее просто не любит, или в том, что сейчас он предпочитает говорить со мной, я не знала. Я отлично знала Виктора де Клермона, но понятия не имела, что представляет из себя Виктор Джемисон. Конечно, он изменился куда меньше меня — несравнимо меньше. Но современная жизнь накладывала отпечаток на любого из людей. Так что я не знала, какие у него есть привычки, чем он живет сегодня. Я чувствовала себя какой-то маньячкой, желая узнать как можно больше о моем бывшем муже. Но что я буду делать с этой информацией — я просто понятия не имела. С одной стороны, хотелось заставить его испытывать хотя бы толику той боли, что пришлось пережить мне. С другой, все это дело давно минувших дней... Ехали мы не особо долго, и, в конце концов, Виктор припарковался у небольшого коттеджа. Домик был настолько уютненький и чистенький, будто сошел с листовки с рекламой какого-нибудь агентства недвижимости. Так и хотелось нарисовать рядом счастливую семейную пару, парочку детишек и собаку. - Не дом, а американская мечта, - фыркнула я, выходя из машины с помощью Виктора. Появилась мысль, что мы оба, абсолютно не задумываясь, вели себя так, как и положено по этикету. Мужчины сейчас были вежливы лишь в рамках флирта, а женщины стремились к самостоятельности. С них же двоих хоть учебник по правилам хорошего тона пиши. - Ты точно не женат? А то вдруг твоя жена внезапно найдет у себя в доме молодую студентку, я бы не хотела быть свидетелем этой сцены, - я коротко рассмеялась и заправила прядь волос за ухо. - Окей, - совсем по-американски произнесла я, - сгораю от любопытства, - добавила я, имея в виду, конечно, мою комнату.
Victor Jameson: Самое забавное, что мог ведь и все триста знать. Но есть одна неувязочка – вероятность, что Элиан такая долгожительница крайне мала. Даже странно, я столько всего повидал в этом мире, столько знаю о том, о чем никто из простых смертных не подозревает, а поверить в это маленькое совпадение все равно сложно. - Я же все еще работаю в университете, - пожал плечами я, полагая, что это самый емкий ответ. Предлагал бы я студенткам жить со мной на регулярной основе, это было бы уже всем известно. И, ясное дело, вылетел бы я с работы быстрее пули. Будто если бы я решил, что кто-то для меня действительно важен, перспектива лишиться работы меня бы остановила. «Выходит, в случае с Элиан я так решил». Я снова покосился на девушку и дальше, в общем-то, вел машину относительно молча. Какой бы ни была работа, едва ли она имела для меня большую ценность, чем что-то вроде спортивного интереса. Тем более, такая, как эта. Мне случалось проворачивать кое-какие дела чисто для наживы, ну и, конечно, интереса ради, но это явно был не тот случай. Мне просто было интересно примерить на себя костюм преподавателя. Как долго я буду его носить? Пока не надоест. Домик и правда был такой милый, что зубы сводило. Он был рассчитан на преподавателей, образованных людей средних лет, которые, как правило, уже успевали обзавестись семьей. То, что я еще не успел – это прецедент, достойный внимания, конечно. Странно, что еще никто не успел на этот счет пошутить. А ведь к этому моменту меня успели навестить аж трое кеми, что тоже, впрочем, прецедент… может быть, и правда что-то зашевелилось. Может, и правда грядут перемены? О высоком, правда, думать не хотелось. Выпустив из машины Элиан, я остановился у ее плеча и с интересом, закусив нижнюю губу, наблюдал ее реакцию. - О, не волнуйся, она понимающая женщина, - усмехнулся я, и, как ни в чем не бывало, отправился ко входной двери, на ходу вытаскивая из кармана ключи. - На самом деле я был бы даже рад соседу. Дом новый, просторный, и здесь бывает… одиноко, - с этими словами я распахнул входную дверь и впустил Элиан в дом. Я показывал ей в общем-то все комнаты, через какие мы проходили – столовая, гостиная – просто называя их назначение. На втором этаже было две спальни и кабинет, до которого мы не дошли. - А вот и она, - произнес я, остановившись у двери. – Твоя комната. Если решишь остаться, конечно. Я бы предложил закрыть глаза, и все такое, но, кажется, это слишком киношно. Так что… Открыв дверь, я жестом пригласил Дюваль войти. Довольно просторная комната, большое окно. Отделка нейтральная, но, думаю, предполагалось, что это детская – здесь было светло и уютно, в углу письменный стол даже, из этих, оборудованных под компьютер. - Вуаля. Ну как тебе? Если случайно обнаружишь здесь женские вещи, не спеши с обвинениями, у меня гостила сестра недавно.
Eliane Duvall: Я улыбнулась, но ничего не ответила, позволяя завести меня в дом. Интересно, а что сделала бы Стейси на моем месте? Наверняка трахнула бы несчастного Виктора прямо... да хоть на этом вот коврике. А потом быстренько примерила бы его фамилию к себе. Интересно, а влюбись он в нее, через сколько бы сбежал? Фыркнув своим мыслям, я покорно шла за хозяином дома, осматривая все комнаты, которые мне показывали. Домик был до тошноты милым. Все такое правильное, такое чистенькое. И в то же время, какое-то нежилое. Такие домики пачками продавались и сдавались в любом пригороде США, в них заезжали дружные семьи с двумя-тремя детьми и собакой. Но здесь жил одинокий преподаватель, который от своего лютого одиночества зазвал студентку к себе жить. - А у тебя не будет проблем в университете? - поинтересовалась я, заглядывая в отведенную мне комнату. Такая же милая и ни о чем, как и все в этом доме. Хотя здесь это проявлялось сильнее всего — спальней явно не пользовались. Во всем же доме кое-где можно было заметить следы Виктора. То забытый журнал, то коробка из-под пиццы, то стакан из-под молока. Он был явным неряхой, но при этом не до жути бардачным, а как-то... мило, что ли? Хотя это во мне наверное бывшая восторженная жена говорит. - Потому что меня все устраивает, готова въехать хоть прямо сейчас, - я улыбнулась. Въехала я тем же вечером, причем мужчина помог мне с вещами, чем едва не вызывал сердечный приступ к Стейси. Я не сомневалась, что вскоре слухи о наших горячих отношениях поползут активно, но мне было в сущности плевать. Даже если мы оба вылетим из Принстона — подумаешь. Виктор явно уже от меня просто так не исчезнет. Он заинтересован, а от заинтересовавшей женщины просто так не сбегают. Так что мы загрузили мои вещи в комнату и сели пить чай, обсуждая ценовой вопрос. По сути, арендная плата была до неприличия скромной, но обсудить ее все же следовало. Ибо бесплатно жить — это уж точно попахивает горячими отношениями. А так все строго и по-деловому. Тем же вечером я кое-как раскидала вещи, приводя комнату хоть немного в жилое состояние и, приняв ванну, сразу и уснула. Причем уснула, едва моя голова коснулась подушки, а проснулась уже с будильником, причем в той же позе, как и заснула. Вставать мне было лень, дикое желание прогулять не отпускало, но я хотела еще застать с утра моего новоявленного сожителя. А потому, широко зевнув, я выползла из комнаты в том же, в чем и спала: в пижамных штанах, короткой майке, лохматая и с плохо открывшимися после сна глазами. На кухне я еще какое-то время возилась с кофеваркой, пытаясь понять, как работает это адовое изобретение, попутно прислушиваясь к происходящему наверху. Судя по хлопающим дверям, мужчина уже встал. Ну и отлично. А я хочу кофе. Налив себе большую кружку — Виктора, так как свою посуду я еще не распаковала, - я еще раз широко зевнула и запрыгнула на стол. Как раз в этот момент в кухню зашел мой дражайший бывший супруг. - Доброе утро, - я улыбнулась и, обняв кружку руками, вдохнула запах кофе. Помнится, в бытность нас супругами, я с утра наводила марафет прежде, чем выбраться пред ясные очи супруга. А сейчас сижу на столе в столь домашнем лохматом виде. - Можно я сегодня прогуляю, профессор? А я вам за это ужин приготовлю, - я усмехнулась.
Victor Jameson: Внешний вид Даже если бы мне было необходимо спать ночами, вряд ли я бы заснул. Элиан была не особенно общительна вечером – видимо, устала, и я не стал ее тревожить. Тем более, что не знал о чем говорить. Все, что можно было обсудить, мы вроде как обсудили пока перевозили вещи или позже, собравшись за столом, теперь я был наедине с собой, на долгие восемь часов. Даже хорошо, что спать мне не нужно, иначе на следующий день я мучился бы от жестокого недосыпа. А так, взял пачку работ и сел за их перечитывание, снова и снова, впрочем, мыслями возвращаясь к Элиан, прислушиваясь к ней, мирно спящей за стенкой. Учитывая то, что нас видела Стейси и ее реакцию на все это, мои проблемы почти наверняка не заставят себя ждать. Я очень надеюсь, что девушка окажется не настолько глупой и мстительной, чтобы в придачу ко всему насочинять обо мне баек. Какими бы нелепыми они ни были, когда речь идет о домогательствах, мужчинам не верят никогда. Меня по-прежнему не особенно пугала перспектива лишиться должности, пусть даже таким образом, но я боялся, что наши с Элиан пути разойдутся. Едва начало светать, я потянулся, выключил настольную лампу и растянулся на кровати. После ночи за столом ощущение было непередаваемое. Я вслушивался в пение первых птиц, в звуки улицы. Здесь было тише, чем в городе, но все же за эти рассветные часы успело проехать несколько машин. А потом проснулась Элиан – я слушал ее перемещения по комнате, услышал как негромко она закрыла за собой дверь и спустилась вниз. Решив, что и мне пора бы вставать, я отправился в ванную. Поспешно, и в то же время тщательно выполнив все гигиенические процедуры, я остался вполне доволен своим отражением в зеркале. Гладко выбрит, сохнущие на глазах волосы привычно растрепаны, улыбка шире, чем обычно. Спустился я на кухню, впрочем, в свободных домашних штанах и растянутом домашнем джемпере. В нос тут же ударил сильный кофейный аромат, но увиденное буквально пригвоздило меня к месту. Дело было не в том, что в таком виде я видел Элиан впервые. Дело было в том, что было это далеко не впервые. Догадка, последние дни вертевшаяся где-то в мозгу, теперь предстала с почти жестокой поутру четкостью и остротой – Бланш. Могла ли это быть она, или всего лишь фантастическое сходство? Не знаю почему именно этот заспанный вид заставил меня прозреть, ведь моя милая Бланш крайне редко позволяла видеть себя такой, если только я сам ее не будил. Если бы еще я спал по ночам… но я не спал. Порой я просто смотрел как спит она, запоминая черты в малейших деталях. Так почему же не узнал ее сразу? Почему не вспомнил? Потому что моя память не так хороша, как хотелось бы. И потому что Элиан разительно отличалась от Бланш во всем, кроме внешности. - Доброе, - после неловкой, угрожающе затянувшейся паузы, выдавил из себя я, моргнул наконец и старательно улыбнулся. И что мне ей сказать? «Извини, мы с тобой случайно не женаты?» Осторожно пройдя к кофеварке, я налил себе еще горячего кофе. Затем, сжав в руках кружку, снова взглянул на Элиан. Чем больше я на нее смотрел, тем больше видел в ней Бланш. Она могла бы быть ее правнучкой – почему нет? Или, не дай бог, и моей тоже. Но детей у нас, к счастью, не было. - Думаю, из солидарности с коллегами я должен настоять на том, чтобы ты сейчас же отправилась собираться, - улыбнулся я. Кажется, мне удалось оправиться от первого шока и взять себя в руки. Правда, я еще не решил что делать с этим открытием, но теперь-то я ее точно не отпущу от себя. - Но какая солидарность, когда тебе обещают ужин?
Eliane Duvall: Едва Виктор зашел на кухню, так замер на месте, будто бы споткнулся. При этом совершенно в характерном удивлении пялясь на меня. Скептически отпив кофе, я нахмурилась: - Что? Я так плохо выгляжу? - я опустила взгляд на майку и одернула ее в попытках прикрыть живот, но вышло плоховато. - А чего ты ожидал увидеть, съезжаясь с девушкой, которая не старается с утра наводить марафет лишь потому, что она с тобой спит... ой, простите, состоит в отношениях, - на этих словах я мило улыбнулась, замолкая на время, пока мужчина нальет кофе. Пока он этим занимался, я предпочла провести ревизию кухонного шкафчика, находившегося прямо за моей спиной. Чуть отстранившись, я открыла его, копаясь в его недрах. Обнаружив шоколадные вафли, я достала их и провела ровно такие же махинации, чтобы закрыть дверцу. После чего бодро захрустела находкой. К тому моменту, когда я съела одну вафлю, Виктор вроде бы пришел в себя и вел себя теперь как обычно. - Ты соблазнился быстрее, чем я думала. Придется сказать правду, - я вздохнула. - Я не умею готовить, - отставив кружку и отложив вафли, я спрыгнула со стола, отряхивая штаны. Мне понадобился один шаг, чтобы подойти к мужчине вплотную. Внимание мое приковала дырочка на растянутом домашнем джемпере, и я задумчиво протянула руку, засовывая в нее палец. Ноготь коснулся кожи моего дражайшего, и я усмехнулась. От сцены этой веяло таким домашним теплом и уютом, что и не верилось, что прошло столько лет. Ковыряя несчастную дырочку, я думала о том, что впервые так близко к нему с момента, когда он целовал меня на прощание. Он ехал к сестре на месяц-другой, а целовал так, будто бы знал, что никогда меня больше не увидит. Теперь-то я, конечно, знаю, что так все и было. Но сколько я была готова отдать за то, чтобы вот так же стоять сейчас рядом с ним? Даже жалко, что все так изменилось... Я подняла голову, глядя на Виктора снизу вверх. Оставив дырочку в покое, я опустила руки и, прищурившись, перенесла вес с носков на пятки. Босым ногам на полу было прохладно, поэтому я и раскачивалась, но отойти в сторону было выше моих сил. Мне было невыносимо видеть его так близко, но не чувствовать. Будто бы я все еще стою на том утесе и в предсмертном бреду мне пришло это видение. - Но есть предложение получше, - произнесла я, улыбаясь и силой возвращаясь в реальный мир. - Ты тоже прогуляешь, и мы понаслаждаемся обилием слухов о нас, которые, без сомнения, уже пустила Стейси. А ему хоть раз приходило в голову, что обычно студентки с преподавателями так себя не ведут? Или, быть может, он узнал меня давно, просто не может поверить в это? Или узнал только что — вон как встал столбом при входе на кухню? Что делать дальше, я не знала, а потому импровизировала. Чего я хотела добиться этим разговором? Уже не знаю. Просто поймала себя на мысли, что мне любопытно, влияют ли на меня его поцелуи так же, как и века назад. Можно, конечно, проверить... Я облизнула пересохшие губы и, склонив голову к правому плечу, задумчиво посмотрела на Виктора.
Victor Jameson: - Нет, просто напомнила кое-кого, - ответил я, уткнувшись взглядом в чашку, лишь бы не смотреть как она поправляет майку. Если был хоть какой-то шанс, что это Бланш, она должна понять о ком я говорю. В том, что она меня помнит, отчего-то не было сомнений. Еще бы, она с самого начала вела себя ненормально для студентки. В каждой мелочи, взять хотя бы это лазанье по шкафчикам, будто она у себя дома. Не то, чтобы я был против, но разве ей не полагалось стеснительно спрашивать разрешения, вместо того, чтобы по-хозяйски орудовать в доме, в который только вчера въехала? И объяснения, что мол она глаз на меня положила, недостаточно. Новое открытие же отлично все объясняло. За исключением пары нюансов – Бланш бы никогда себя так не вела, да и не Бланш это. Не Бланш ведь? - Мне начинает казаться, что ты поставила себе целью вышибить меня с работы, - улыбнулся я, впрочем достаточно хитро, чтобы не заподозрить в этих словах упрека. Хотя, наверное, он там был. И, наверное, это и было ее целью. Если это Бланш. Нет, лучше не привязываться к личности той, восторженной, послушной, благочестивой Бланш. Если это брошенная мной жена, то логично предположить, что увидев меня спустя годы, она решит отомстить. Если бы еще меня волновала моя работа. Ну, хотя бы волновала больше, чем близость Элиан ко мне. Чем ее тонкий палец, нашедший единственный путь к коже через свитер. По телу тут же пробежали мурашки, и я тихо вздохнул, не сводя с нее глаз. Сейчас, кажется, даже в ее взгляде промелькнуло что-то знакомое, давно забытое. Если предположить, что это она, моя вдова, то представить сложно, что она почувствовала, увидев меня. Бланш любила меня так чисто и искренне, что, кажется, я сам заражался этим чувством, возвращая ей его сполна. Должно быть, моя смерть была для нее ударом, но это было необходимое зло. Правда, если она дожила до настоящих дней, то, выходит, это было злом неоправданным и ненужным, а оттого еще более жестоким. Наверное, это не могло не изменить ее. Это и сотни лет, прожитые неизвестно как с тех пор. И что же, вот она, стоит передо мной, такая же юная, как тогда, когда я ее оставил? Может быть, это просто способность? Бессмертие, или что-то вроде того. Такого мне еще не попадалось, но способности вообще редко повторялись. «Поздравляю, ты балбес – второй раз запасть на собственную жену». - И что же мы будем делать весь день? Посмотрим пару фильмов? Или может займемся историей? – кажется, прозвучало похабщиной, по крайней мере, так показалось мне самому. Так что, решив заткнуться, я сделал то, к чему, кажется, все шло – поцеловал ее. Стало как-то плевать чего она добивалась от меня все это время, что мне будет за это в университете, и даже немного плевать примкнула она к жрецам или нет. Будто этот поцелуй способен окончательно развеять сомнения и ответить на все вопросы.
Eliane Duvall: - Надеюсь, не твою маму? - усмехнулась я в свою кружку. Напоминаю, значит? Неужели у старика проснулась память, и он, наконец-то, признал очевидное? Это сколько же раз нужно быть женатым, чтобы при встрече не вспомнить одной из своих бывших? Я, конечно, не могу похвастаться идеальной памятью. Хотя, едва ли мне встретится один из моих мужей — я обычно убеждалась в их смерти перед тем, как искать нового. Есть выжившие, конечно... Но нет, Виктора-то я запомнила. Так что мне на память грех жаловаться. На его предположение я лишь улыбнулась и мотнула головой. Едва ли, это было бы слишком мелко для месте. Кроме того, когда живешь столько лет, учишься не очень уж привязываться к местам и людям. Так что едва ли бы мужчина сильно расстроится, если вылетит из Принстона. Нет, я определенно не ставила себе такой цели. Маленькая проблемка была лишь в том, что я сама не знала, чего хочу. Изначально думала, что добьюсь того, чтобы он меня вспомнил. Ну что ж, по всем признакам вспомнил. А теперь что? Слушать его объяснения? Это скучно и предсказуемо. «Ну, я же не знал, что ты будешь так долго жить. Я не мог тебе открыться. Так было лучше для тебя. Бла-бла-бла». Ерунда, другими словами. Но почему-то я продолжала стоять непозволительно близко к нему. Быть может, это влияние момента и разыгравшееся воображение, но сейчас я была почти уверена, что запах Виктора мне знаком. Я могла долго лежать перед сном с закрытыми глазами, просто вдыхая его аромат. Я так сильно его любила тогда, сколь же сильно была сейчас равнодушна. Хотя едва ли у равнодушия есть степень. Увидев его впервые на лекции, я была зла. Признаться, злилась я и сейчас, но уже меньше. Как бы больно он не сделал мне тогда, прошло много лет. И все же я знала, стоит моему бывшему мужу начать оправдываться, как я взорвусь. Я могла быть очень эмоциональной порой. Опустив руку, я продолжала стоять так же, как и стояла. Только теперь не разглядывала дырочку на его джемпере, а подняла голову, ловя взгляд Виктора. Что-то заныло в груди. Наверное, я скучала по тому чувству. Я никогда не любила никого не до него, не после. Это было такое сильное чувство, которое мне уже, наверное, не испытать больше. Если существует какой-то мифический запас любви, то я определенно исчерпала его в моем первом браке. Я могла заинтересоваться мужчиной и даже иногда влюбиться. Но это проходило столь быстро, что я могла и не вспомнить имени моего кавалера через год. Образ же шевалье де Клермона я пронесла через века. Какое-то время мы оба молчали — должно быть, не дольше нескольких секунд, но я слишком глубоко погрузилась в собственные мысли, и пришла в себя лишь тогда, когда моих губ коснулись губы Виктора. Меня словно обожгло огнем, и я оперативно отскочила на шаг назад. Нахмурившись, я от души впечатала мужчине пощечину. В моих действиях не было расчета, я действовала скорее интуитивно. Даже мимолетного прикосновения было достаточно, чтобы в груди что-то шевельнулась, и я не хотела и дальше искушать судьбу.
Victor Jameson: Не то чтобы поцелуй должен был все резко прояснить, не то чтобы поцеловав ее, я уверился в том, что передо мной действительно чудом дожившая до наших дней жена. Но едва я почувствовал ее губы, сердце упало куда-то вниз. Бланш это или нет, но с ней я чувствовал то же самое. Не буду врать и малодушничать – не только с ней. Но остальные сейчас не имели значения. Я сам не ожидал такого эффекта, усиленного, впрочем, звонкой пощечиной. Щеку обожгло огнем, и я приложил к ней ладонь, офигевше вылупившись на Элиан. Точнее, Бланш. Мне бы образумиться – Бланш бы никогда так не сделала, да и поведение Элиан вполне объяснимо сейчас, но нет, я почему-то смотрел на нее и был уверен, что это Бланш. Потому что, будь это так, все было бы не менее объяснимо. Да, с точки зрения Элиан, я – старый пердун, зазвавший ее жить в своем доме и начавший приставать в первое же утро. А с точки зрения Бланш, я еще более старый пердун, который обманул ее, бросил, а потом встретил и даже не вспомнил, что, впрочем, не помешало приставать в первое же утро. Куда ни глянь, везде я предстаю в не самом лучшем свете. - Прости, - все же выдохнул я, не зная за что, собственно, извиняюсь, за поцелуй ли, или за все остальное. Пощечина действительно неслабая вышла, видимо, у нее был большой опыт, так что, потерев ее потеплевшей рукой, я почти обиженно ляпнул не задумываясь: - Раньше ты так не делала. Наверное, это прозвучало странно, если Элиан не Бланш, конечно. Но, если подумать, и правда не делала ведь. И, учитывая то, какое решение я принял, настоящий бред был еще впереди. Я решил, что хуже уже не будет, так что приму теорию, что передо мной Бланш, за рабочую, пусть лучше решит, что я скорее псих, чем расчетливый извращенец. В конце концов, не так уж это маловероятно. Я смотрел в ее глаза и будто даже узнавал. Она действительно сильно изменилась. И дело было не только в прическе, в одежде. Дело было в ней самой. Бланш была хрупкой птичкой, трепещущей в руках и безгранично доверяющей им. Теперь в ней, кажется, и следа от этого не осталось. Но было кое-что еще. Ее запах. Прошли сотни лет, а я был уверен, что помню его. Сейчас, почти без примесей духов и всяческих средств гигиены, передо мной явно стояла она, Бланш. Раньше я ночами лежал, зарывшись лицом в ее волосы, и едва ли спутал бы этот запах с другим. - Тебя не узнать, - я сам не заметил как перешел на французский. Должно быть потому, что на этом языке общаться с ней мне было привычно. Эта маленькая, насквозь французская история из моего прошлого. Кто же знал, что она однажды продолжится? - Моя маленькая Бланш. Внешне ты все та же, но… не удивительно, что я не сразу узнал тебя.
Eliane Duvall: Услышав заявление Виктора, который тер поврежденную щеку, я лишь скептически хмыкнула. Да, рука у меня была тяжелая, не первый век даю пощечины неверным мужьям. Но не настолько же, чтобы сразу прочистить мозги. Или как раз настолько? В любом случае, он, кажется, легко принял тот факт, что его жена трехсотлетней выдержки вдруг жива. - Раньше деревья были выше, и трава зеленее, - парировала я. Сделав еще одну бессмысленную попытку одернуть короткий топ, я вновь взяла в руки чашку с кофе, стараясь ничем не выдавать охватившего меня волнения. Виной ли было тому, что мы, наконец, заговорили откровенно, или этот неожиданный, признаюсь, недопоцелуй, но я планировала держать себя в руках. - Я давно уже не твоя и не Бланш, Виктор, - заговорила я, легко переходя на родной язык. Еще бы, французский был нам привычен, хотя иногда и болтали на английском или немецком — в те времена других языков я не знала. Это сейчас я свободно владела всеми основными европейскими языками и даже поверхностно знала еще парочку внеевропейских. - Примерно с тех самых пор, как ты остроумно разыграл свою смерть. Но знаешь, что действительно удивительно? Я-то узнала тебя сразу, - фыркнув, я отставила кружку, так и не сделав ни глотка. А чего я, собственно говоря, ожидала? Что он должен был сделать, по моему мнению, чтобы я вдруг поняла и приняла его? Да ничего. Я слишком злилась на него. И на себя — за то, что все еще реагировала на него спустя века. - Ты себе не представляешь, как бы я хотела, чтобы ты пережил хотя бы такую крохотную часть той боли, что пришлось пережить мне, - сказала я, подходя к мужчине вплотную. Пальцами я показала, насколько маленькую часть я имела в виду. Сейчас я не могла вспомнить, знал ли он о ребенке. Вроде бы нет. И я остроумно решила, что это как раз то, что ему сейчас и нужно. Я хотела, чтобы его грызло чувство вины. Если у него вообще есть совесть. - Тогда я умерла дважды. Один раз, когда хоронила тебя, а второй — когда хоронила ребенка, который не успел ни разу назвать меня мамой. Так что ты не имеешь права называть меня Бланш. А особенно твоей, - я была молодец, мне удалось проговорить всю эту тираду с абсолютно спокойным выражением лица, и даже голос ни разу не дрогнул. Как будто бы мне плевать. Наверное, спустя столько лет мне и стало плевать. Смерть моего ребенка больше не ранила меня так сильно. Я не помнила уже, как он выглядел, не помнила цвета его глаз и его улыбки. Хотя бывало еще, что меня мучили кошмары. Но это все в прошлом. Жаль только, что мое прошлое вдруг решило ожить и ударить меня посильнее. Глядя на Виктора снизу вверх, я закусила нижнюю губу. Если бог все же есть, то одному ему известно, как сильно мне хотелось его ударить. Или вообще убить. Меня захватила какая-то бессильная ненависть, и вместо того, чтобы найти ей выход, я лишь беспомощно стояла, опустив руки и глядя на бывшего мужа столь равнодушно, будто бы мы мирно развелись, а потом вдруг встретились на каком-то мероприятии.
Victor Jameson: Не то чтобы ее обвинительная речь совсем не попадала в цель, но она была вполне ожидаемой, предсказуемой до деталей. Так что я не спорил, лишь стоял, глядя в чашку, являя собою то ли раскаяние, то ли просто растерянность. Кажется, я еще не до конца поверил, что она действительно жива, что стоит передо мной. Сотни лет прошли с тех пор, как я старательно распрощался с мыслями о Бланш. Когда-то я действительно любил ее. Может быть, не так, как нужно было, или как она заслуживала, раз уж все-таки оставил. Но я жил так, как жил. Я был рядом пока мог, стараясь, по возможности, не грузить себя тяжкими думами о будущем, и все же зная, что однажды это закончится. И куда раньше, чем мы оба состаримся. Потому что я не могу состариться. А они… они получают заботливого мужа даже если не заслуживают его. И нехилое наследство после того, как овдовеют. Всякое конечно бывало, порой все было не так прекрасно, как должно бы. Мне попадались всякие жены, были и такие, которых я наказывал, не оставив им ни пенни. Бывали и такие, с которыми я громко разводился или же просто уезжал, не заботясь даже о легенде о собственной горькой кончине. Я не жалел ни об одной из этих историй, потому что для меня они давно уже были лишь историями. Не жалел до этого самого дня. Я молчал, пока не услышал новую, совершенно не предвиденную мной деталь. Точнее, целую деталищу. Я даже не смог сдержать удивления, оторвал наконец взгляд от стремительно остывающего напитка и ошарашенно вылупился на Бланш. Кажется, моей реакцией она была довольна, но это волновало меня сейчас меньше всего. - Но у нас не было… - я осекся, предполагая, что я мог уехать, просто не узнав о нем. – Нет. Ты врешь. Если ты думаешь, что я и так не сожалею, то ты меня совершенно не знаешь. Прозвучало снова почти с обидой, и это меня почему-то разозлило. Уж лучше злиться, чем думать о том, как она оплакивала мою смерть. А после и… пусть лучше это окажется выдумкой желающей отомстить женщины. Потому что она и вполовину не представляет как ранит меня эта новость. Она не знает, что я мог бы вылечить его. Или знает? Сколько она знает обо мне? Может наша встреча и не случайна. Мое предположение о жрецах все еще может оказаться верным. - Что я должен был сделать, по-твоему? Все тебе рассказать? Если бы я знал, что ты не умрешь, я бы так и сделал. Даже не смотря на твой фанатизм. Думаешь, мне хотелось уезжать? Да ты бы не задумываясь сдала меня. Еще и дом сожгла бы, на всякий случай. И не смотри на меня так, единственный раз, когда я почти заколебался, ты меня слушать не хотела. Помнишь тот пожар? Это я его устроил. Может быть, я нетрезво оценивал ситуацию. Но это было слишком много для одного утра. - И знаешь что, ты бы поступила на моем месте точно так же. Ты сама не первую сотню лет живешь, и не говори, что тебе не приходилось все бросать только потому, что твое юное личико не тянет на тридцать лет, - я скептично сощурился и звонко отставил чашку на кухонную тумбу, намереваясь уходить наверх, в свою комнату. Пора бы одеваться уже. Может быть на работе мне удастся собрать мысли в кучу.
Eliane Duvall: Значит, я правильно помнила — Виктор не знал о моей беременности. По крайней мере, его реакция полнейшего шока, когда он даже соизволил поднять на меня взгляд, говорила о многом. - О, конечно, я просто себе поставила цель заставить тебя сожалеть, - фыркнула я. Хотя, конечно, цель такая была. Но врать о ребенке было бы слишком низко даже для меня. - Можешь мне не верить — дело твое. Все равно он уже больше трех веков как умер. Я хотела показать, что мне все равно. Последнюю фразу мне удалось обронить даже как бы равнодушно - дескать, ну умер и умер. В принципе, так уже и было. Если Виктор только что был огорошен новостью о своем внезапном отцовстве трехсотлетней давности (каком по счету?), то я уже слишком привыкла и сжилась с этой мыслью, чтобы продолжать переживать ее эмоционально. Я понятия не имела, о каком пожаре он говорит, а потому даже нахмурилась, вороша в памяти события минувших лет. Кажется, что-то такое... Молния какая-то посреди ночи что ли? Не помню наш разговор, но я наверняка обвинила во всем козни дьявола — по-другому и быть не могло. А потому сейчас я лишь поджала губы, понимая, что в его обвинениях было разумное зерно. - Просто в этом между нами разница, - я говорила тихо, в противовес достаточно эмоциональной отповеди мужчины. - Я была для тебя одной из многих, а ты для меня единственным. Я уходила, ты верно сказал. Но я уходила от тех, на кого мне было плевать. Мне было хорошо с ними какое-то время, а потом просто надоедало, - о том, что в большинстве своем я просто убивала своих мужей, я предпочла не распространяться сейчас. Отчего-то мне казалось, что едва ли Виктор оценит мою откровенность. - Для тебя все было так же? - я улыбнулась. Не знаю уж, как моя улыбка выглядела со стороны, но она явно не предвещала ничего хорошего. С мотивами его я разобралась, мне все это было знакомо. Ему было хорошо, но время прошло, и было пора уходить. Он даже позаботился о неплохом наследстве, и все бы говорило о нем исключительно в положительном смысле, но я почти решила для себя превратить его жизнь в ад. Все потому, что я любила слишком сильно, и я считала, что заслуживала немного правды за это. С его стороны честнее было бы просто уйти от меня, признавшись если не в своем долгожительстве, так в ослабевших ко мне чувствах, было бы честнее. Сбежав и бросив меня, он поступил как трус, заставив меня желать своей смерти и отрекаться от всего, во что я верила. - Если бы ты мне рассказал все, я бы приняла. Не говорю, что сразу и безоговорочно, но приняла бы. Потому что в дальнейшем я отказалась от своей веры из-за тебя, - я мило улыбнулась, не став пояснять эту фразу. Вместо этого я взяла свою кружку с кофе и, отвернувшись к раковине, вылила остывший напиток в нее, после чего вновь включила кофеварку. Думается мне, что Виктор сейчас уйдет, судя по решительному стуку кружек о столы. А у меня будет время, чтобы привести мысли в порядок после этого насквозь странного разговора. - Так это ты устроил пожар? Значит, твой дар не только в твоей долгой жизни? - внезапно перевела я тему, поворачиваясь к мужчине. Я скрестила руки на груди и облокотилась о кухонную тумбу в ожидании новой порции кофе.
Victor Jameson: Был ли ребенок или нет, то, с каким равнодушием она говорила о нем, одновременно и пугало, и отдаляло от нее. Наверное, почти всю жизнь я мечтал, чтобы моей жене не пришлось стареть и умирать. Ну, из тех, в ком я не разочаровался в итоге. Сейчас мне трудно сказать было ли так с Бланш – она была во многих вопросах ограниченной, ничего не знала о жизни и не особенно интересовалась ей, у нее все всегда было, сначала безбедное детство, потом сразу же вполне счастливый брак. Она жила в своем мире заботливо очерченного мной круга комфорта и уюта. Мог ли я ее в этом винить? Я и не винил. Не хватало только ребенка, и я чувствовал, что ее это порой беспокоит, но старался никак не касаться этой темы. Меня-то этот вопрос действительно не волновал. Но, пожалуй, она была права – положа руку на сердце, дело было не только во времени. Она действительно наскучила мне. Едва ли я перестал ее любить, но уходил я даже относительно легко – молодая вдова с неплохим состоянием не должна была знать бед. Отсутствие детей могло как сыграть на руку ей, так и навредить – не всякому нужна бесплодная жена, разве что охотнику за наследством. Но я искренне верил, что если не Бланш, то ее матушка распорядятся оставленным мной состоянием разумно. Так что отпустил я ее безболезненно, помнится, мысли о ней перестали тревожить меня довольно быстро. Но ничто так не ранит и не злит, как правдивость обвинений. Я почти задохнулся собственный гневом, но мне удалось даже заговорить тише, правда, звучало это куда более гневно. - Я был гораздо старше даже тебя теперешней, Бланш, - на имени я сделал акцент, почему-то желая обидеть ее как можно сильнее. – Как думаешь, как это было для меня? Ты только вышла в свет, перед тобой была одна-единственная жизнь. Один-единственный шанс прожить ее счастливо. Конечно я был для тебя единственным! А я всегда живу с мыслью, что однажды мне придется уйти и начать все сначала. Так что да, в этом вся разница. На вопросы о силах я отвечать не собирался. и уж тем более не собирался упоминать Гора. Пожалуй, именно они заставили меня наконец уйти. Я смерил ее гневным взглядом и ушел к себе, быстро собрался и уехал в университет. Она и так знает слишком много. Обычно жрецам было достаточно обнаружить амулет, чтобы избавиться от его владельца. Мой она заметила давно. Теперь она точно знала, что я намного старше, и что я причастен к пожару. Если она хотела узнать кеми я или нет, то доказательств у нее предостаточно. Этот день я провел в своих мыслях, вел себя рассеянно, но студенты меня, кажется, простили. Стейси пыталась что-то выпытать, но мне было не до нее. Был момент, когда я был почти готов все бросить и исчезнуть, не дожидаясь, пока за мной придут. Затем снова разозлился и решил пусть приходят. Но к вечеру во мне укрепилась уверенность, что Бланш вовсе не обязательно вступила в их ряды, что было бы трусостью сбежать сейчас, да и вообще я вроде как ее муж, так что в ответе за нее, даже если она связалась не с той компанией. Словом, вернулся я с более или менее мирным настроем, но дома ее не застал. Вещи были на месте, значит она не уехала совсем. Вернулась она уже за полночь, но я даже не вышел из комнаты, просто слушая что она делает. Я так и не поговорил с ней. Ни тогда, ни позже.
полная версия страницы